с кем имеют дело, и без лишних слов несли начальнику канцелярии двойные порции кушаний, начав со стерляжьей ухи. За ней последовали телячья печенка под рубленым легким, мозги под зеленым горошком, фрикасе из пулярки под грибами и белым соусом. На десерт ему подали целое блюдо французской яичницы с вареньем.
Вместе с яичницей прибыл лично Анри Шуазель, под чьим наблюдением ее соорудили. Он был в чистой белой холстинной куртке с кухмистерским колпаком на голове. Маликульмульк объяснил, какой пирог нужен и для какой он назначен цели. Повар посмеялся – цель действительно была необычная – и пообещал, что начинка, когда дойдет до дела, будет не слишком влажной.
Затем Иван Андреевич спросил его по-приятельски, не было ли в последнее время случаев, чтобы в «Петербурге» велась Большая Игра. О том, что каждый у себя в номере вправе баловаться картишками, речи не шло. Он хотел знать, не обретался ли в гостинице кто-то из тех, кого считали записными игроками, то есть мастер, живущий на доходы от колоды.
– Были такие господа, – отвечал по-немецки Анри Шуазель. – И был также случай, когда играли двое суток, им кушанье в номера подавали. Потом случился какой-то скандал, и эти господа съехали.
– He упомните ли, герр Шуазель, как звали тех господ?
– Они записаны в книге.
– Ну, так попросим принести книгу…
– Я сам схожу и погляжу! – торопливо воскликнул повар.
Он видел, на что стали похожи рукава начальника канцелярии после фрикасе под белым соусом, и совершенно не желал, чтобы господин Крылов изгваздал книгу.
– Сдается мне, что один из них – фон Дишлер, – сказал, вернувшись, Шуазель. – Это имя в книге есть. Но вы же знаете, этим господам придумать себе новое имя – все равно что мне выпить рюмку мозельского, быстро и приятно. Удивления достойно, где они добывают фальшивые паспорта.
– А как он выглядел, этот фон Дишлер?
– Мужчина в годах, весьма обходительный…
«Шулеру и положено быть обходительным, – подумал Маликульмульк. – Иначе – кто ж с ним играть сядет? Но ему нельзя выглядеть чересчур умным».
– Обожает играть на скрипке…
Это было уже занятно.
– А еще приметы?
– Нос, – немного помолчав, ответил Шуазель. – Этот человек почти лишен переносицы, однако его нос не является продолжением лба, как у греческой статуи, а образует с ним угол, вот такой…
Повар взял вилку и начертал на грязной тарелке профиль – действительно необычный.
– Еще?
– У всякого, кто пьет или страдает почками, бывают мешки под глазами. А у фон Дишлера они замечательной величины и как бы двойные. И цвет лица нездоровый.
– Еще?
– Ростом с меня.
Больше повару ничего вспомнить не удалось. Но и это уже было кое-что.
Вернувшись в замок, Маликульмульк убедился, что
