неужто неведомо вам, Тодоровский, старому человеку, что миллионы и миллионы наших национальных потерь – это гражданское население, это псковская деревня Красуха, где в 43-м году немцы заживо сожгли 280 жителей, это белорусская Хатынь, где в том же году немцы сожгли и расстреляли 149 человек, в том числе 75 детей, это украинский Бабий Яр с его Сырецким лагерем смерти, где в 41-м—43-м годах было истреблено больше 100 тысяч украинцев, евреев, русских, это 260 лагерей смерти в одной лишь Белоруссии… Хоть бы о евреях-то вспомнил, Петр Ефимович, если вам с Чубайсом русские миллионы ничто… Неужели вы, фронтовик и создатель фильмов о войне, никогда не задумывались о характере немецких данных относительно наших боевых потерь? Вот вам один примерчик для размышлений. В свое время немцы объявили, а позже их историки да мемуаристы писали, что осенью 1941 года восточнее Киева они взяли в плен 665 тысяч солдат и офицеров Юго-Западного фронта. Но, как известно, к началу – к началу! – операции Юго-Западный фронт имел в своем составе всего 627 тысяч человек. Часть их, конечно, погибла в ходе довольно долгих и упорных боев, часть успела отойти, не попала в окружение, и 150 тысяч вырвались из него. Как видим, к названной первой цифре требуется весьма существенная поправка, а признать ее реальной можно только в том случае, если в число военнопленных немцы включили и мирных жителей, которых угнали в рабство, что делали они постоянно.
Тут же полезно вам сообщить: немецкие историки пишут, что Германия захватила в плен около 5 миллионов советских солдат и офицеров. А после войны вернулись из плена лишь 1836 тысяч. Если первая цифра верна, то где же остальные более 3 миллионов? Когда однажды я с таким вопросом о наших 60 тысячах красноармейцев, попавших в 1920 году под Варшавой в плен к полякам, обратился к Эмилю Кардину, известному знатоку всего на свете, в том числе всех войн, он уверенно и спокойно ответил: «А они натурализовались в Польше». Как легко и просто! Словно речь идет об одном советском еврее, переселившемся в Израиль. Да ведь и евреи не все приживаются там. А тут такая масса русских, и так все столь пламенно полюбили чужую католическую страну, что ни один не пожелал вернуться на родину – к женам, матерям, детям. Так что, Тодоровский, не обращайтесь к универсалу Кардину с вопросом, что стало с нашими пленными в Германии. Лучше разбудите лютые тени Гитлера или Геринга, а всего лучше – Гиммлера. Генерал Гареев в данном случае совершенно верно пишет: «Если бы Красная Армия, придя на немецкую землю, поступала по отношению к мирному населению и военнопленным так же, как фашисты – к советским людям, то соотношение потерь было бы другим, но этого не случилось. И не могло случиться». Почему? Да потому, что Сталин сказал: «Было бы смешно отождествлять клику Гитлера с германским народом, с германским государством… Гитлеры приходят и уходят, а народ германский, а государство германское – остаются». И сказал он это не после войны, как уверял Ф. Бурлацкий, по собственному определению, мыслитель «сайентистского склада ума», бывший редактор «Литгазеты»
