была обречена». Петр Ефимович тотчас подхватил: «Надо было взять осадой или другим способом». Каким другим, неизвестно. Может быть, ельцинским, то есть отключением электричества, воды и канализации, – так он выживал с госдач неугодных чиновников Зорькина, Коржакова, Скуратова… А лучше всего, выходит, осадой, то есть окружить город и ждать, когда немцы сдадутся или сожрут друг друга с голоду. А сколько ждать? Да сколько угодно. Чего спешить? Война-то практически закончена, Германия обречена.
Как интересно! Германия-то действительно была обречена, правда, не только в апреле – мае 45-го, но еще 22 июня 41-го, когда, как признал Гитлер, «немцы распахнули дверь в Россию, но не знали, что за порогом». А за порогом-то почему-то оказались не австрийцы со своим дрожащим Шушнигом (до восьмидесяти лет продрожал!), не чехи с суперинтеллигентным Бенешем, не люксембуржцы со своим блистательным герцогом, а великий народ во главе с великим Сталиным. Сей народ не желал быть рабом и имел для этого силу.
Ведь мудрец Киселев как считает? Война продолжалась 1418 дней, а закончилась 8 мая, Берлин же был взят 2 мая, то есть за 6 дней до безоговорочной капитуляции. А 6 – это 0,5 % от 1418, так что с точки зрения арифметической война тогда действительно «практически закончилась». Зачем же было спешить? Чего было лезть на рожон? Сиди и жди, когда наливное яблочко само упадет тебе на золотое блюдечко… Очень умно! Однако же ведь и немцы, не считаясь ни с какими потерями, страшно спешили взять не только Ленинград, но и Москву. Даже 3 декабря, за два дня до нашего контрудара, командующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал Федор фон Бок докладывал Гитлеру: «Несмотря на неблагоприятные обстоятельства, я не теряю надежды. Еще остается небольшая возможность взять Москву. Все решит последний батальон». Вот как лезли из кожи, вот какая остервенелость – до последнего батальона! А казалось бы, чего суетиться, имея такой грандиозный территориальный успех? Остановись, посиди, выпей чашечку кофе, почитай «Убиты и прокляты» Астафьева, посмотри вдохновляющие киселевские «Итоги», подтяни новые силы, и уж после этого… Нет! Москва требовалась им позарез и немедленно. Да почему же? А потому, прежде всего, что здесь была еще большая, чем при расчете взять Ленинград, надежда сломить «славянский дух», после чего ожидалась «полная катастрофа». Так почему же и мы, штурмуя Берлин, не должны были думать о «тевтонском духе» и скорейшей «полной катастрофе» во имя сбережения многих жизней? Ведь это только теперь нам известно, что война кончилась 8 мая, а тогда никто не мог назвать даты ее завершения. Тут и уместно вспомнить «Войну и мир» Толстого, где один персонаж говорит другому: «Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя» (т. 4, ч. 4, гл. 8).
К вопросу о паразитах
Впрочем, речь не только о дате завершения. Иные головы до сих пор потрескивают в размышлениях о самом исходе войны. Вот упоминавшийся Борис Львович Васильев, член КПСС (1952–1989), лауреат Государственной премии и премии им. отца русской демократии Сахарова,
