style="font-size:15px;"> У нее бледные ляжки и, несмотря на то, что даже двадцати трех не исполнилось, уже целлюлит вываливается!
– Вам – больше тридцати пяти лет. Вот и причина. Теперь, пожалуйста, освободите мой кабинет. Вы обещали, – напомнил босс.
Я должна была реагировать адекватно, но у меня в голове стучали только эти два слова: старая и скучная.
Боже!
Не могу поверить, что без малого тридцатидвухлетний мужчина считает меня старухой…
Старая.
Скучная.
Одинокая…
Мужчины нет… Нет отношений. Нет детей.
Я реально – неудачница, что ли?!
На фоне всех остальных…
Мне стало вдруг холодно.
Одиноко. Ужасно…
Боль в груди стала каменной.
Даже дышать стало почти невозможно.
С тех пор, как не стало моего мужа, я всегда была одна.
Он погиб.
Вот уже почти десять лет…
Совсем скоро – годовщина. Юбилей, как любимого не стало.
Детей мы завести не успели.
Я совсем одна…
После гибели мужа я была погружена в карьеру, в проблемы семьи, родителей, помогала друзьям, вела активный образ жизни…
Делала все, чтобы не думать об одиночестве, но этот молодой и холодный ублюдок, нагулянный на стороне прежним хозяином фирмы, тыкает меня носом в возраст и одиночество.
Знал бы ты, козел похотливый, как это больно, лишиться смысла всей своей жизни и все равно продолжать жить дальше…
– Владислава Алексеевна, у меня очень мало времени. Прошу!
Еще и зудит, как комар.
Шлепнуть бы тебя. Тапком. По губам.
Чтобы неповадно было тыкать женщин носом в их возраст.
Это, в конце концов, просто неприлично!
– Вы уходите? У меня важный звонок вот-вот случится, – не унимался Мерзликин.
Нет, дорогой генеральный монстр, ты не Мерзликин Гордей, ты…
Ты – Мерзавкин!
Вот ты кто… Мерзавкин Гнидон. Гнидон – от слов гнида и гондон.
Острый кадык на мощной шее босса дернулся вверх-вниз.
У меня разболелась голова, заныла от шпилек.
– Дайте мне лист бумаги, пожалуйста. И ручку. Только целую, пожалуйста.
Я не узнала свой голос.
Слишком сухо он прошелестел.
– Зачем?
– Дайте. Не хотите? Сама возьму.
Я перегнулась через весь стол, выхватила у босса листок бумаги, что лежал перед ним.
Тот самый, на котором он распечатал имена всех сотрудниц и расставил по возрасту, шовинист проклятый.
С этой стороны лист, конечно, использованный.
Но с другой стороны – девственно чист.
Я вынула из волос гору шпилек, потрясла темными волосами.
Мерзликин наблюдал за мной удивленно.
– Вы…
