взгляд. Момент. Один момент отделяет его от того, чтобы кувырком улететь в лес. Сцепление, газ, сцепление.
Колеса начали грести землю со всей своей злобой. Машина летела в бок и прямо, и когда дорога повернула направо, Саша оказался ровно на ее середине. Болид выпрямился и снова устремился вперед.
Попал. Выжил. Победил.
Сорок девятая прошла поворот в заносе, свесив бампер над глубокой канавой, в которой плескалась белая вода, гонимая сюда ручьями. Гравий с грохотом лупил по аркам и днищу.
Руки в печатках вспотели. Лицо в шлеме вспотело тоже. Старцев попытался поднять забрало выше, но уткнулся в ограничитель. Свежее уже не будет. Ремень безопасности начал давить грудь, а комбинезон превратился в настоящую баню. И форточка на окне, и лючок в крыше. Все открыто. Но безрезультатно. Все равно жара.
Антикрыло зацепило низко весящую еловую ветку и звонко щелкнуло. Не сломалось. Просто дало о себе знать. Старцев даже не подозревал, что всю дорогу бреет лес своим высоким хвостом. Он как лесная фея, мчался с грохотом и брызгами грязи, оставляя след из еще зеленых срезанных листьев.
Дрон, что все это время висел на хвосте, подчиняясь какой-то своей программе следования, систематически сбивался с курса, попадая под бомбардировку грязью и рваными листьями. Вся команда сейчас смотрела глазами этой пластиковой птицы, с трепетом замирая каждый раз, когда машина оказывалась на грани.
Выстрелы антилага сотрясали лес, и когда сорок девятая вылетела в поле, они стали еще громче, эхом доносясь даже до пилота. Мрак рассеялся и началось бесконечное поле, по обе стороны усаженное пшеницей. Колосья вздымались выше машины, покачиваясь на ветру. Болид пролетал рядом, и ударная волна практически ломала созревшую пшеницу. Сегодня тут проведут соревнования, а завтра на поля выйдут комбайны. Но пока что, все это принадлежит Старцеву. Он поставил свою жизнь на чашу весов, лишь бы видеть этот мир отсюда. С этой точки обзора.
Прав был механик. Все зависит от места, с которого смотришь. И Страцев знал, что хочет смотреть именно отсюда. Тяжело? Да. Устал? Да! Страшно? Еще бы… Но это его место. И всегда было его. С того момента, как отец прокатил Сашу на машине, он искал то потерянное чувство. Искал в скорости, в риске. Но нашел здесь. На границе между жизнью, и природой. Ты борешься с ней, сопротивляешься, но все равно едешь по ее правилам. В дождь, в засуху, в снег. С порывами ветра и в полный штиль. Ты тут. Ты часть мира. Ты будто рыба, что плывет против течения. Зачем? Инстинкт. И инстинкт Старцева был именно таким.
«Бороться надо с сильными, – только что сформулировал он свою мысль. Ту идею, за которой гнался. – С природой. С условиями. Не с людьми, ведь они равны по силе. Бороться надо тут…»
Сорок девятая пролетела через ворота и сбавила темп. Маршалы, расставленные в гоночном городке, взглядами сопроводили машину.
Тут людно. Куда более людно, чем на отборочном заезде. И уж тем более, более людно, чем в первой половине этапа. Шатры стали больше, люди живее, а музыка,
