поле.
Наступает гробовое молчание. Наконец один дворянин в возрасте берет слово:
– Бесонов, мы слышали слова прекрасной ангелессы, но обещайте, что не используете нашу службу во вред отчизне. Мы лучше умрем, чем уроним честь России.
Помолчав, отвечаю:
– Обещаю, что ваша служба мне принесет России больше пользы, чем все, что вы делали до этого, вместе взятое.
– Тогда мы присягаем вам в верности на время интервенции, – провозглашает дворянин за всех. Другие аристократы лишь нервно кивают.
– Тогда быстро готовьте дружины к вылету, – отдаю свой первый приказ. – Жду сегодня к обеду отчет о готовности.
Дворянин в возрасте коротко кланяется, обозначая, что принял приказ к исполнению.
И я ухожу навстречу Сербине – пока она при всех снова не кинулась мне на шею, испортив крутой момент. Аяно разочарованно убирает меч в ножны и не отстает.
– Скоро надерешься еще, с вымесами, – подбадриваю японку.
– Да, – она подступает ближе и берет меня под руку, как дама кавалера. – Тогда давай пройдемся, как гуляющая парочка. Этого у нас еще долго не будет.
Она прижимается грудью к моему плечу, и против такого аргумента мне противопоставить нечего.
Глава 4. Десерт
У выхода с крикетного поля Сербина все же настигает меня. Американка на ходу расстёгивает балахон и сбрасывает с плеч прямо на землю, оставшись в одной сорочке. Короткая рубашечка едва прикрывает идеальные длинные ноги в белых капроновых чулках и полностью демонстрирует белоснежные крылья за спиной.
Нисколько не смущаясь нарядной японки, держащей меня за руку, пернатая подступает ко мне вплотную и накрывает нас вдвоем куполом из крыльев, обрезая от шума мира. Пушистые перья шлепают Аяно по лицу, отодвигая. Невольно японке приходится отпустить меня.
– Мой рыцарь! – ангелесса впивается в губы и азартно шерудит у меня во рту языком. – Вот твоя награда за победу!
Мягкие пышности Сербины сплющиваются о мою грудь. Она страстно стонет, не разрывая поцелуй. Сердце ее быстро колотится.
Слышу за стеной из перьев, как пыхтит недовольная Аяно.
– Отпусти его, американка! Нам еще спасать семь миллиардов жоп!
Сербина не реагирует. Свистит вынимаемый из ножен острый клинок.
– Сейчас я тебе крылышки то обрежу, чтобы ты, курица, не перелетала за чужие заборы!
Ноль внимания от перантой. Отдалась всецело изучению полости моего рта. А я не то, что даже против такой награды – целоваться Сербинка обучена хорошо, – но боязно за дурочку. Аяно ведь не шутки шутит. Приходится звонко шлепнуть по топорщащимся под сорочкой ягодицам.
– А-у-у-и-у-и! – хватается блондинка обеими руками за попец. – Перун! За что?!
В ее глазках наворачиваются слезы. Зато крылышки опустила, а Аяно, соответственно, разжала пальцы на черной рукояти катаны. Клинок остался в ножнах.
– Раньше
