историю и современность, Первин любила фантазировать о том, какой могла бы стать Индия, если бы превратилась в лоскутное одеяло из маленьких княжеств, в каждом из которых правил бы индус. Юной Первин такой разнообразный и независимый субконтинент казался прекрасной мечтой. Сейчас же ей страшно было смотреть на то, с каким пренебрежением правящее семейство относится к своим подданным.
– А вот и базар, – сообщил Лакшман.
Первин вгляделась: на пыльной дороге стояло несколько обшарпанных деревянных лотков. Сбоку от них сидели мужчины в грубой домотканой одежде, с настороженными лицами. Никто не расхваливал свой товар, не хвастался его качеством. Ничего соблазнительного – в отличие от бомбейских рынков. Но Первин твердо решила не сдаваться.
Губы Лакшмана надменно изогнулись. Он как бы напоминал Первин, что не советовал ей сюда ездить, – и давал понять, что ничего лучше она не дождется.
Первин попыталась придать голосу бодрость:
– Лакшман, вы не подержите лошадь? Я хотела бы слезть и пройтись по базару.
Лакшман кивнул и подвел Рани к одной из лавок – там нашлась ступенька, и Первин смогла слезть. Первин поблагодарила его и отправилась осматривать рынок, чувствуя, что на нее устремлены все глаза. Полсекунды – и началась атака:
– Мемсагиб, мемсагиб, подойдите, купите!
Торговцы были очень худыми и явно мечтали хоть что-то продать. Но на прилавках лежали лишь орехи и зерно местного производства, а еще сахар и соль по тем же ценам, что и в Бомбее. Наконец Первин отыскала лоток со сладостями. Там продавали только плитки засахаренного кешью, так называемые чикки. Первин взяла три коробочки по одному фунту. Сложила их в джутовый мешок, который купила у другого продавца – дороже, чем на рынке Крофорд в Бомбее. Можно было бы поторговаться, но мешала жалость.
– Простите, зерно мне не нужно – я не готовлю, – обратилась она с улыбкой к старичку, продавшему ей мешок.
– Во дворец поедете? – спросил он осипшим голосом.
Первин тут же насторожилась, она считала, что ее поездка – секретное государственное дело.
– А где вы об этом слышали?
– Да все судачат, что дама-путешественница едет туда из гостевого дома.
– Да, но паланкин-то в Лонавале.
– Сломался.
Странно: новости дошли сюда из Лонавалы без телефона и телеграфа.
– А откуда вы узнали про задержку?
Старик указал на Лакшмана, все еще державшего лошадь.
– Он пришел из Лонавалы пешком, один.
– А другие паланкины в деревне есть?
Старик покачал головой. Первин расспросила еще нескольких торговцев, а потом – убедившись, что сделала все возможное, – вернулась к Лакшману: он сидел в тени дерева. Глаза закрыты, будто бы дремлет. Первин подумала, как, наверное, тяжело было добираться сюда пешком, и ей стало стыдно, что она заподозрила его в обмане насчет паланкина.
Лакшман
