столике. – Если этого плейбоя и ждет ранняя смерть, то разве что в форме самоубийства из-за карточных долгов.
Первин всмотрелась в Вандану – та сидела с прямой спиной, расправив плечи и слегка выставив вперед подбородок. Скорее готова подскочить с места, чем расслабиться за коктейлем. Первин подумала, что прямолинейность Ванданы можно использовать в своих интересах: выведать у нее подробности внутренней жизни дворца.
– А где нынче вечером ваши дети? – поинтересовался у Ванданы Родерик, и, хотя он улыбнулся, Первин показалось, что в словах его сквозит намек: негоже женщинам вмешиваться в дела за пределами собственного дома.
– А у нас их нет, – запальчиво ответствовала Вандана. – Парсы четко дали Язаду понять, что не признáют в наших детях единоверцев, да и мои родичи – если они еще живы – последовали бы их примеру.
– Трудно выживать в этом мире без поддержки родных, – негромко произнесла Первин, которой в язвительном ответе Ванданы послышалась скрытая боль. Она заметила, что сэр Родерик Эймс покраснел и поглубже уселся на стуле, как будто не ждал подобного ответа.
– Ну, если серьезно, нам и без детей забот хватает. – Язад положил ладонь Вандане на поясницу, дотронулся до ее кожи. – Мы с женой познакомились в Париже, где оба прекрасно проводили время. Пожили в Лондоне, отдыхать ездили в Швейцарию. Все время кочуем с места на место, настоящие бродяги. Не выйдет из нас хороших родителей.
– А я тоже бывала в Париже! – Первин улыбнулась, демонстрируя свою солидарность. Она же сама пострадала от парсийского брачного права. Юристы решили, что у нее нет оснований для развода с Сайрусом, а значит, она не может снова выйти замуж. Так что материнство ей светит только в таком вот виде – стать опекуном махараджи и его сестры.
Появился Рама с серебряным подносиком, на котором стояли напитки. Мужчины и Вандана взяли бокалы с золотистой жидкостью, видом напоминавшей виски. Первин покачала головой и оставила последний бокал на подносе. Ей не хотелось слишком уж расслабляться.
– Можно мне лайм с сахаром?
– Сию минуту. – Рама кивнул и исчез.
– Ах, какая хорошая девочка, – хихикнула Вандана и от души отхлебнула. Проглотив, она продолжила: – Любимые мои места в Индии – славное наше «Райское пристанище» и наше прелестное бунгало в Бомбее. В Бомбее мы живем рядом с клубом «Виллингдон». Я там играю в теннис и езжу верхом в Королевском конном клубе Западной Индии. Вы ни в одном из них не состоите в членах?
– Мы состоим в трех парсийских клубах, но не потому, что занимаемся спортом. Мистри слишком медлительны для тенниса, а вот тарелку с бараньим дхансеком опустошают запросто.
Все рассмеялись, кроме Родерика: он таращился на дно своего бокала.
– Что-то не так, дружище? – фамильярно обратился к нему Язад.
Инженер передернул плечами.
– На мою зарплату чиновника членство в клубах
