тет былое величие.
В большом зале было гулко и пусто. На полу – рухлядь, полусгнившие обломки досок, битые стекла, хрустящие под сапогом, и пятна заходящего солнца из окон. Вид пустого иконостаса – развороченного, с висящей на одной петле южной дверью, – вызывал печаль. Однако, слава Господу, здешние иконы остались целы и ждут своего часа. Как только будет сделан ремонт, музей, в запасниках которого они хранятся, вернет их. А вот Лавровый крест-мощевик – слава и гордость здешнего храма, влекущий в былые времена множество паломников, – видимо, утерян уже безвозвратно. Размером больше ладони, покрытый сусальным золотом с вкраплениями рубинов и бриллиантов, – уж слишком лакомой добычей он являлся для безбожников, рушивших храм. И не было им никакого дела до его чудотворной силы. Хотя – ходили пересуды – прежний настоятель мог успеть спрятать его. Вот только где? Сам отец Сергий, сгинувший где-то в сибирских лагерях, так и не выдал тайны. Страшное тогда было время, страшные годы. Слава Господу, они закончились. Храмы восстанавливаются, а к людям, пусть и через столько лет, возвращается вера.
Отец Алексей задумался: что бы он сам сделал, зная, что времени осталось мало и в собор скоро ворвутся вооруженные люди? Прятать святыню в церкви нельзя – ведь здесь все обыщут и перероют. Нужно место поблизости. Зарыть во дворе? Останутся следы. Унести в лес? Нет времени. Может, утопить? В озере?
По узкой тропинке, окаймленной густыми зарослями кустарника, отец Алексей неторопливо отправился вниз. Рясу, чтобы не путалась под ногами – чуть длинновата, надо будет подшить, – приходилось придерживать рукой. Придорожная мурава, разбавленная сиреневыми головками щавеля и белыми – кашки, ластясь, жалась к ногам. Прохлада наступающего вечера смешивалась с теплом уходящего дня, и вокруг плыл медовый запах полевых цветов.
Озеро, с берегами, поросшими осокой, окруженное с трех сторон лесом, казалось живой каплей на заботливых ладонях. Прямо от тропинки по воде тянулись неширокие мостки – наверное, в старину хозяйки стирали с них белье. Отец Алексей осторожно примерился к темным от времени доскам, сделал шаг, с опаской – в детстве он так и не научился плавать, а потом, после принятия сана, стало как-то не с руки – покачался с носка на пятку. Помост был на удивление крепок. Подновляют? Уж не рыбаки ли?
Широкая гладь воды казалась сказочным зазеркальем: в темной глубине ее заколдованными богатырями стояли прибрежные деревья и плыли, растекаясь акварелью, краски подступающего заката. Ни ветерка, ни дуновения, ни малейшей ряби, и только несколько парящих над водой чаек да стрекот кузнечика с берега.
Хорошее место, доброе.
Отец Алексей кинул последний взгляд на засыпающее озеро и повернулся идти обратно. Рядом с церковью имелся небольшой домик – обитель настоятеля. Комнатка, кухонька, деревенские удобства – все, что нужно для жизни. Сюда он, правда, заглянул мельком – спешил осмотреть храм. А ведь там предстоит ночевать, и надо успеть хоть немного убраться.
Едва отец Алексей ступил с мостков на землю, прибрежные кусты колыхнулись, и из них шагнула пожилая женщина. Круглолицая, в вышитой жилетке, длинной цветастой юбке и с небольшим узелком в руках. При виде отца Алексея остановилась, вгляделась, подслеповато щурясь:
– Кто это? Никак не признаю…
– Я игумен Алексей Тихонов, бабушка. Новый настоятель, – сообщил отец Алексей, кивая в сторону храма. – Восстанавливать будем.
Отсюда, снизу, разрушения были не так заметны, и, казалось, церковь, как и в прежние времена, горделиво взирает на раскинувшееся внизу озеро.
– Ой, дело! – явно обрадовалась старушка. – А то ведь напасть какая – и помолиться негде!
– Сейчас будет, – пообещал отец Алексей. – А вы куда на ночь глядя? Может, помочь?
– Да нет, батюшка, благодарствую. Мы с внучкой только подношение оставить – в вечеру, как водится, – она кивнула на узелок. Кликнула, оглянувшись назад: – Машенька, где ты?
– Иду, бабушка! – раздался звонкий голосок, кусты зашуршали, и из них выскользнула девчонка. Платьице в горошек, две тощенькие косицы по плечам, курносый нос в конопушках.
– Здрасьте, – голубые, словно вода в ручье, глазенки с любопытством уставились на отца Алексея.
– И тебе не хворать, красавица, – улыбнулся он в ответ.
Девчонка была славная: вся такая светлая, солнечная.
– Ну, пойдем, Машенька, – женщина взяла внучку за руку. – Баба Стеша вкусненькое девонькам озерным оставит и спать. Время-то и впрямь позднее… – Она обернулась к отцу Алексею. – Благословите, батюшка.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив
