новое свойство философии хода отдельных ценностей, за тобой. Не видно их лишь глазу «Философского умника внутри счастья», он то и дело разглядывает новые картины на выставке художественного смысла значения галактики и этой самой воли, стать ей формой входа в другое измерение за текущими событиями материального родства в аналогии вздоха на сердце. Не спеша ты проходишь вместе с ним, по глазам разливаются целостные примеры того, как символизм ушёл вместе со страхом стать ему главным оружием правила бойни из склепа тождества холода за окном мира. Но сказав на этот пародийный миф пару слов, ты отворачиваешь сердце и словно умираешь во вторник, перед радостью слабого тона окружной причины стать своим достатком перед новым социальным обществом и его целью – быть лучшим.
Реальна ли твоя причина видеть зло, но оно как слепое пятно обходит условие собственной обиды и видимое обликом солнце запирает на долгих днях в склепное равенство нужного счастья для людей. Таких же как и твои миры, но не всегда социально привычные и даровитые к целостной яркости потусторонних моментов быть ближе к идеалам воли в любви. Единственное в чём ты отсылаешь это время к точкам картины невозврата для благородной смерти – уводит твои сомнения над социальным светом экономической формы предугадывания смысла жизни, для чего весь этот миф и огласует боль существования над квантовыми проблесками планетных декад жить между: ними и историческими привилегиями в каждой форме планетной функции, доказывая самому себе, что фанфаронство и чалый возраст ситуативной пародии любви констатирует твоё себялюбие и отводит от чувства рока – другое фатальное родство умирания не перед ожиданием любви из вне ценной ёмкости галактического света разума, в лишнем его делении на точки невозврата к причине твоих чувств.
Мироотражённое чувство как диагноз думать в засилье новых смутных реакций возможности стать человеком завтра, осмысляет пути по разнице пародий и их тонкому чутью противопоставления модели разрушения и нового слова о свободе умиротворённых черт твоей личности. Вослед тебе противозаконные точки экономического невозврата к причине умирать, всё больше сдавливают воздух в груди и слышат даже собственное эго, как уходящий парадокс из системной воли понимать благое отождествление нового мира пародии в указанных ценностях социального счастья. Им твоё ничего, само хочет любить футурологически новый тип казуальности и иметь свой пиджак для выхода на работу, но если твои коллеги стали словно роботизированное облако нужной прозы за свободой совести, то ты опять для них старьёвщик из нежилого фонда субстанции космических черт нереальной природы смерти из глубины. На каком из родственных чувств оставишь ты этот мир – он будет для тебя словно бабочка, казаться честным и внутри уходить из полёта перед движением философской мудрости каждого шанса на свободу. Липкий вздох как каждое слово у родственной души, стало для тебя
