с излишком, но кто поймёт, сколько их лить?) в ванну.
Зурри засмущался ещё больше, попытался исправить ситуацию:
– Думаю, вы вполне красавица…
– Ага, за неимением альтернатив, – Ашри уже смеялась до слёз.
И Зурри не зная, что делать, тоже рассмеялся.
Вот так напряжение последних часов и нашло выход. Утирая слёзы, элвинг уселась за стол, разлив напиток по тонким изящным чашкам.
Зурри забрался на стул напротив, втянул аромат и, решившись, спросил:
– Это будет больно?
Ашри сразу поняла, о чём он. Элвинг покрутила чашку, любуясь мерцанием золотых чешуек узора.
– Не знаю, – честно призналась Ашри, – я ни разу не была по ту сторону Врат одновременно душой и телом.
– А порознь?
– Мне кажется, до того, как ты и Вэл Сту спасли меня из приюта, я была в Дартау. Но, может, это был лишь сон и морок.
Зурри потупился, уставившись в тёмно-алый напиток:
– Я боюсь…
– Бояться неизвестности – это нормально…
– Я боюсь, что у меня не получится, – вздохнул Зурри. – Вдруг я ещё недостаточно одичал и ничего не выйдет.
– Может, так будет и лучше, – фыркнула Ашри. – Надеюсь, тебя признают негодным к Бездне.
– Но я хочу быть полезен! – Зурри посмотрел в глаза элвинг. – Я впервые оказался нужен. И не просто семье, а целому миру. Ведь это хоть что-то да значит?
Ашри промолчала. Иллюзии – спасительная гавань. Наивность – привилегия невинности. Малышу не стоит знать, что за громкими словами обычно прячется практичность. А легенда – лишь яркий фантик, которым так легко очароваться. И, значит, это не больше чем дешёвый ярмарочный фокус. Нужность, в которую так верил Зурри, была выгодна многим, но только не самому бистёнышу. Он стал разменной монетой.
Элвинг была против жертвы малыша. Но где-то, в самом тёмном углу души, облегчённо выдохнула, стоило Зурри вызваться. Один шаг несмышлёного ребёнка, и вот самые влиятельные люди пустыни избавлены от ответственности и могут спать спокойно. А потом, чтобы очистить совесть, они провозгласят его героем. Барды сложат песни, мудрецы напишут легенду, поколения детей с замиранием сердца будут слушать историю о смелом бистёныше и разыгрывать сценки из неё.
Эти мысли обжигали, но она держала их при себе. Её правда не поможет, не облегчит путь и не добавит радости. Она такая же часть этой лживой игры, как Совет Орму, Псы Интару и все остальные. По большому счёту она тоже разменная фигура в этой игре.
– Хотя, будь у меня выбор, – грустно, почти шёпотом сказал Зурри, прервав размышления элвинг, – я бы хотел семью.
Ашри отставила чашку, привстала и, дотянувшись, накрыла своими ладонями маленькие синие ручки. Заглянув в глаза такого юного и такого смелого биста, она улыбнулась.
– У тебя всё ещё есть выбор, – комок подступил к горлу, но элвинг не позволила слезам выйти наружу.
Зурри посмотрел на Ашри и засмеялся:
