Она собирает разбитое стекло, а невестка идёт встречать полицейских. Фейерверки давно закончились. В комнате темно и тихо, только снаружи журчит этот чёртов фонтан.
– Его нужно выключить, – я говорю это вслух. – Я не могу его слушать.
Зухра поднимается с колен и поправляет платок. Она заходит мне за спину, берёт что-то с полки. Зачем это делать сейчас? Почему?
Затылок взрывается болью.
Мои глаза, их застилает красной пеленой. Я не знаю, что случилось, как стоять на ногах? Но кто-то хватает меня за волосы и тащит.
Парик! Вдруг парик съедет?!
Я пытаюсь вырваться, но спотыкаюсь – о порог? – и врезаюсь в стену. Шумит вентилятор. Мы на кухне, но зачем?
Хватка ослабевает. Пытаясь удержаться на ногах, я хватаюсь за что-то. Перед глазами всё ещё плавают пятна, но красный рассеивается, и я вижу Зухру.
Она заткнула раковину пробкой и включила воду, струя разбивается брызгами от дна. Я не успеваю ничего сказать, а Зухра бросает непонятную фразу на местном диалекте. Понять её смысл я тоже не успеваю, служанка снова хватает меня за волосы и пытается окунуть в раковину.
Я бью ладонями по металлу, вырываюсь. Почему Зухра такая сильная? Вода подбирается к носу. Пальцы нашаривают какую-то тряпку, и я – за неимением другого – с силой дёргаю за неё.
Зухра издаёт резкий звук, будто подавившись. Хватка ослабевает, и я могу поднять голову. А ещё – выдернуть пробку из раковины.
Вода с шумом уходит.
Зухра пытается ослабить платок, который я затянула на её шее. Со зрением всё ещё что-то не то – я вижу чёрное пятно около её яремной вены. Но понимаю, это татуировка.
Две волнистые линии.
Знак Водолея.
Зухра сбрасывает на пол платок и снова говорит что-то непонятное, пугающее. Я пытаюсь отступить, медленно, держась за стол, она тянет ко мне руки, и на кухне наконец-то появляется полиция.
Мокрую и злую служанку заковывают в наручники и уводят. Всё повторяется – меня усаживают в кресло в гостиной. Альфия приносит стакан, на этот раз я даже делаю глоток. Крепкий и безумно сладкий чай.
– Она говорила что-то, – пытаюсь объяснить я полицейским и, как могу, воспроизвожу тот поток звуков.
– Это проклятие. И оскорбление. Оно переводится как «огненный демон», – отвечает полицейский. – Говорите, у неё была татуировка Водолея на шее?
– Да, я не думала, что она так религиозна.
– Неважно. Что бы ни говорили, мы давно уже не одобряем ритуальные убийства. Если это она убила вашего мужа, ей придётся ответить, – полицейский хмурит брови. – Возможно, это связано с тем, что вы иностранка. Уж простите.
Только я понимаю, боязнь иноземцев тут не при чём. Она утопила Эмиля – и пыталась убить меня – чтобы уничтожить огненную рыжую демоницу.
– Вам есть, где остаться?
– Да, конечно! – врывается в разговор Альфия. – Она поживёт в нашей гостевой спальне.
– Но…
– Никаких отказов!
