листьями сон,В грязных лужах распяты мозги наркоманов.
С ароматом на выдохе в жерле кошмаров
Убивает себя гопота-молодежь.
Это нагло распахнутый полигон.
На поломанных снопиках лепестки, словно искры.
Опадает листва, словно жизнь —
Так же быстро.
И линует, линует альбом…
Белые осы жалят, как белые ливни…
Размышления
Ты – океан, ты – голос океана,
Волна и солнце мировых стихий,
Космическое торжество Вселенной!
Ты весь в сердцах людей!..
А зеркало самообмана,
Гнусавя, корчится,
Вставляя лупу в дверь:
Куда мы все идем?
Что сделаем в пути
И чем насолим? Мировым абсурдом?
Или сурдинкой искрометной лжи,
Воняющей ирисками и пеплом?..
Секира критики обносит бахромой
Седалища гранитных истуканов,
Твердящих, кто кому и чем оплот,
Куда его гнездить, и чей
Разворошить исток кровавой ролью
Пилата, Понтия Невинного, как роль
Его интриг со смертью. Зрелый мастер
Глядит из короба, из дырочек для глаз, —
Таков костюм Вершителя, и судьбы
Людей ему – лишь прахом под стопу.
А мы надеемся и ждем благословенья.
«Они не знают, что такое хлеб…»
Они не знают, что такое хлеб,
Их мусорные комплексы полны им.
Они живут, сося коровье вымя,
Соска не вынимая, цедят свет,
Его меняя на подземный мрак
счетов конторских. Это просто трупы
ходячие,
сердца повяли тупо,
и разлагая душу, сеют мрак.
Уйди от них. Пускай сгниют скорей
И наградят себя своим тавро,
Заслуженным игрой в рулетку.
Раскладывая на себя таро,
Убьют себя в своей звериной клетке.
Промой мозги им светом и пролей
В их души свет, зерно любви посей,
Господь, ты профи самый меткий.
«Вы проспали войну, королева…»
Вы проспали войну, королева
Голод, смерть остывающих тварей.
Сыпать злато направо – налево —
Не заслуга, увы, государей.
Это кристаллизация воплей,
ваше золото на крови
из харканий – ковидовы сопли.
Вам-то что: «Эй, слуга! Убери!»
Вы растерли сто тысяч рабов,
Что на спинах держали фасады
Ваших загородных дворцов.
Хватка диких зверей зоосада
ваших пальцев уже знакома.
Вы за службу такую награду
насылаете… Смерть пыт. кома *
от труда над убитыми… падаль.
Ваших рук уже не отмыть —
Несмываемы наши слезы.
Вы нам не разрешили быть, —
Вот история
