крестыкленовых вертолетов, шелк надтравный,
поющий днем хлебам земли салют
и думая: «А может, не убьют,
как мы, родится заново с листвою,
полюбит жизнь, и выйдя в свет с тобою,
еще годков пятнадцать почадит,
настырно тикая в свой тайный динамит!».
Тихой сапой
Тихой сапой сонной лапой
водит котюшка Сапфир,
коготками он зацапал
мягкий бабушкин кефир.
Кот когтил кефир, грыз угол,
и кефир употреблял,
и таскал его по кругу,
целлофан жевал.
Милый котюшка Сапфир
полосатый пил кефир:
две клубничные полоски,
посредине бел пломбир,
две банановых полоски,
в центре – белый командир —
капитан Пломбир
знаменит на весь мир!
«Огненной прозой написано море…»
Огненной прозой написано море
В памяти – сне о первоначале,
Там альбатросы – как сердце – кричали
И разбивали о рифы горе…
Солнечный плен золотого дурмана
В кольца свивался под облаками
И увивался за мотыльками…
А за горами живет саламандра.
Там и зимой апельсиновым краем
Солнце так манит в ловушку ветра —
Как не взлететь над лесными горами,
Густо размазанными над раем!
И пролетав лет пять нанометры —
И невозможно и очевидно —
Стать, как легенда, очень красивой
И притягательной, как повидло
При аромате бешеной сливы.
«Рождение слов нежности, пока…»
Рождение слов нежности, пока
Певец молчанья высотой наполнен,
И сквозь стекло звенящая вода
Зовет к вершине быстрокрылых молний.
И трепета летящий бумеранг
Все умножает возвращенья токи.
Уверена: жизнь побеждает так,
Давая чахлым листьям свои соки.
Так откровенья тайного родник
Мерцает в небесах обетованных.
Сюда мольбы о счастье луч проник
И вспыхнул светом – замерцала манна.
Мы чудо за веревочку ведем
Сквозь вспыхнувшую арку озарений.
Необходим душе такой подъем —
Узнать желает явь благоволений.
«Где – то там, на острове, на лугу…»
Где – то там, на острове, на лугу
Облака зеленые лежат,
Я по ним спускаюсь в полдень в сад
И дыханье рая берегу.
Облака расцветшие висят
И сбивают пульс крутой волной,
На хлопушках крыльев – сны наяд
И восторг любви растет стеной.
Так, построив храмы и дворцы,
Из любовных
