не вспыхнула снова.
– Тренер, дайте пацанам на ринге разобраться, – предлагал понятно кто – Сергей.
Вован утвердительно кивнул, Пельмень тоже. Возможно следовало выпустить пар, не зря в одном из популярных промоушенов поп-мма существовало «минутка», за которую спортсмены выражали все претензии друг к другу в импровизированном ринге. Однако тренер рассудил иначе.
– Перчатки снимаем. Снимаем живо, кому говорю!
Пельмень нехотя снял перчи, все ещё чувствуя бурлящий в груди гнев. Вован тоже расчехлился.
– К стенке подходим. Живо!
Тренер сам подошёл к стене и указал Пельменю встать по левую руку, а Вове по правую.
– В планку встаём, ступнями в стену упираемся! Встаём-встаём, Вова, нечего драку было затевать! Сейчас вы у меня остынете.
С этими словами тренер на своём примере показал упражнение, которое Пельмень узнал сразу – легендарное отжимание Тайсона, которое тот использовал сидя в тюрьме. За отжиманием классическим следовало сгибание коленей и отведение назад таза. И все со строгим упором ступней в стену.
– Увидели? А теперь отжимаемся по счету, оба сразу! Стопы от стены не отрываем! Раз! – Пал Саныч начал отсчёт.
Пельмень понял – тренер вместо спарринга решил выдворить с головы дурь через нагрузку. Упражнения были Сане знакомы, как их правильно выполнять – представление имелось, хотя с новым телом давались повторы не просто так.
– Пять! Работаем-работаем, дожимай Саня! Вова тебя тоже касается. Кто будет филонить, тот протухшая редиска!
Вовану это упражнение было в новинку, но справлялся он хорошо и быстро понял, как делать правильно.
Тренер продолжал вести счёт. Остальные пацаны активно происходящее обсуждали и хихикали.
– Двадцать!
– А сколько всего делать тренер? – спросил Вован, выполнив очередной повтор.
– А кто первый сдаться, Кулыженко! – ответил Пал Саныч. – Можешь уже сейчас подниматься.
Сдаваться Вован не собирался. Пельмень тоже. Продолжили выполнять и через пару минут счёт дошёл до семидесяти. Саня слышал, как Вован задышал. Самому Пельменю тоже приходилось несладко. Мышцы на руках медленно, но верно забивались.
– Девяносто два! Пельмененко, ты сдаёшься? Кулыженко?
В ответ последовало молчание. Отсчёт продолжился. На 105 повторе у Сани предательски задрожали руки, с кончика носа упали первые капли пота. 120-й повтор Пельмень уже выполнил с трудом. А на счёт 130 еле вернулся в исходное положение в планке. Тело жгло, мышц он уже практически не чувствовал.
– Сдаётся кто, господа хорошие? У кого не хватило душку?
В ответ снова разлилась тишина. Саня принял решение, что не сдаться до тех пор, пока собственное тело не уйдёт в отказ окончательно. Правда оно и сейчас уже не слушалось ни хрена. Не лучше обстояли дела у Вовы, тот пытался расположиться удобнее, переставлял то и дело руки. Тут ещё играло роль и то, что ему,
