записывайте так: в сим неблагородном мероприятии, помимо меня участвовали. Двоеточие. И пишем фамилии господа, активненько пишем своих подельников и соучастников, вспоминаем. Минимум пятерых пишет каждый. Начали.
– Для того чтобы называть соучастников, надо что-то нарушать, преступление совершить, это я вам как юрист говорю, – забубнил Керенский, который на самом деле долгое время работал юристом. – А если ты ничего не нарушил, то и соучастников нет, откуда им взяться. Вы стало быть это понимаете с высоты своей министерской должности? Поэтому попрошу использовать более точные формулировки.
– Я непонятно сказал, уважаемый? – насупился Протопопов. – Пять фамилий. Живых людей. Хотите друг дружку пишите, хоть кого, но не повторяйтесь, не переписывайте фамилии друг у дружки и мой совет вам от всей души – не пытайтесь морочить мне голову.
– А если повторюсь? – Керенский приподнял бровь, хоть его лицо и оставалось невозмутимым, было видно, что Александр Фёдорович раздражён и едва держит себя в руках.
– Колено прострелю, – спокойно ответил Протопопов, пожимая плечам, причём говорил он эти слова настолько безэмоционально, как будто речь шла о будничном пустяке. – По колену за каждый повтор или попытку меня обмануть. Так что можете попробовать, ради любопытства, колен то у вас два, мой хороший. Вдруг вам понравится?
– А если не стану писать… – Керенский сузил глаза до состояния двух едва различимых щёлок.
– А ты не стань – тогда и узнаешь про все «если», – Александр Дмитриевич подмигнул. – Или уже не узнаёшь.
Похоже, что каждый из присутствующих понял предупреждение верно.
Начали писать.
Долго.
Муторно.
Каждую фамилию рожали в муках.
Потому как даже если «притянуть за уши» кого-то в этот списочек, то кого именно, да так, чтобы министр внутренних дел ничего не заподозрил? Хотелось верить, что никто не станет рисковать и вписывать «пустые» фамилии людей незнакомых. По итогу каждый из присутствующих написал ровно пять пунктов, причём по два из них содержали фамилии и имена Гучкова, Керенского и Чхеидзе, что изначально было предсказуемо…
Что до остальных фамилий и имён – эти имена расходились и у каждого революционера были свои.
Тут и Крымов.
И Львов есть…
И некоторые другие крайне любопытные фамилии, причём далеко не все – русские. Часть из которых Протопопов отнюдь не ожидал увидеть на листках революционеров.
– Закончили, господа, стало быть? А теперь пишем: сие написано собственноручно, ваши инициалы полностью, каким-либо бы вы векселя подписывали и сегодняшнее число ставим, – закончил Александр Дмитриевич свой диктант.
– Под-д-давись!
Гучков закончил писать и положил свой листок, перемазанный в крови на стол, подвинув тот ближе к Протопопову.
– Только дальше
