style="font-size:15px;"> – На плитке, помаленьку, – стал канючить Гонсало, самый младший.
– Ты ее и зарезать не сможешь, – кинул опытный Энрике.
– Я и тебя смогу, – экспансивный юнец рванул майку на груди.
Перепалка не перешла в серьезную ссору. Никарагуанцы по-крестьянски уважали старших, а Джон ссориться запретил. Шестеро мужчин схватили свинью крепкими мозолистыми руками, а седьмой воткнул нож ей в шею. Свинья была хорошо воспитанной и околела быстро.
– Тьфу, она мокрая, что ли? – почувствовал один.
– Вода не вода, слизь какая-то, – оценил другой.
– Может, она больная?
– Микробы при жарке погибнут, – просветил Рамон.
Мудрый Джон покачал головой, показывая, что согласен.
Вскоре все радостно участвовали в процессе разделки туши и жарки мяса. Дело шло медленно, почти торжественно и когда самый молодой, Гонсало, уже насытился, самый старый и терпеливый только отправил в беззубый рот первый кусочек.
И тут юнец испортил праздник:
– Что-то мне нехорошо.
– Пережрал. Малыш, марш в сортир и сделай два пальца в рот, – распорядился мудрый Джон.
Сортиром они называли небольшой закуток неподалеку от двери, где имелась дырка, уходящая куда-то в подвал.
Бледный юноша на полусогнутых послушно направился по указанному адресу.
Остальные продолжали есть, хотя и с меньшей жадностью, задумчиво всматриваясь в куски, слегка подмазанные лунным сиянием.
– Сходи, глянь, – велел Джон Карлосу минут через пятнадцать. – Не окочурился ли он там.
Карлос нехотя оторвался от еды, а чуть погодя раздался его сдавленный голос:
– Гонсало исчез.
На месте пропавшего парня осталась только небольшая лужица вязкой и слегка серебристой жидкости…
После разговора Юмэна с Мэнсоном весь лабораторный пентагон был проверен микрон за микроном на предмет нарушения герметичности, секретности и утечек. Никаких дефектов не нашлось, все работало великолепно, со стопроцентным соблюдением правил и предписаний.
– Если это не было случайностью, Лео, готовься к большим неприятностям, – подытожил Мэнсон. – Извини, отмазывать тебя не стану, у нас это не принято. Тебе вспомнят все, в том числе желание избавиться от Кречетникова. Кстати, он – труп. Это не входило в цели нашей группы, но так получилось.
Но вовсе не о судьбе Кречетникова думал Юмэн, его столь блистательная карьера сейчас могла завершиться. После карьерной смерти придет тусклая загробная жизнь, он отправится мыть пробирки в лабораторию какого-нибудь штатного университета для тупых. Прощай тогда полеты на выходных во Флориду.
– Скорее всего, мы столкнулись с феноменом, который современная наука не может объяснить, – сказал Юмэн.
– А Кречетников бы попробовал и, возможно, двинул бы науку вперед. Он
