получилось ничего забрать из нашего особняка. Даже мой любимый медвежонок и семейный фотоархив были уничтожены. А коллекция маминых украшений отправилась в банковский сейф. Они тоже были частью того наследства, которые я получу только после 21 года. Все свои небольшие наличные средства я отдала за то, чтобы доставить свой мотоцикл. Без него я не могла. А вот без тряпок и побрякушек – легко.
Моя комната находилась в гостевом крыле. Но это не означало, что она была скромной. Большая полуторная кровать, гигантский шкаф для одежды, письменный стол с компьютерным креслом, диванчик и прилегающая ванная комната. Так что очереди в туалет в этой многодетной семье мне не грозили. Я опустила рюкзак на пол и осмотрелась. Из окна открывался живописный вид на клумбу и дорожку к патио.
– Классный дом! – сказала я Денису.
Пока он единственный, кроме ОПэ, как я (нарушая грамматические нормы) внутренне называла Олега Петровича, проявлял ко мне хотя бы видимую симпатию, поэтому заслуживал от меня хотя бы элементарной вежливости.
– Отец говорил, что ваш был круче…
Я промолчала. Какой смысл мериться тем, что превратилось в пепел.
– Соболезную твоей утрате.
– Ага, – мне надоело благодарить всех за дежурные слова.
Люди, наверное, хотели меня поддержать. Но это как кидать соломинку человеку, которого поглощает черная дыра.
– Ты не парься насчёт моей семьи. Они милые. Просто немного на взводе. Новый человек. Стресс, – у него плоховато получилось сформулировать свою мысль.
– Ага, – отозвалась я.
О стрессе я теперь знала всё.
– Ну ладно. Ты как хочешь, сначала умыться с дороги или сразу показать тебе папин кабинет? – судя по сбивчивому тону, этот красавчик-здоровяк меня стеснялся.
– Пойдем в кабинет. Потом завалюсь спать, – грубовато ответила я.
Домашний офис ОПэ выглядел внушительно: дубовая мебель, тяжелый восточный ковёр, огромный шкаф, заставленный папками с документами, а также одинаковыми книгами в тёмно-бордовом переплете. В углу стоял бар в форме глобуса. А на журнальном столике были хрустальный графин и бокалы. Которые – как я подозреваю – чаще использовались под виски нежели под воду.
– Оставь нас, Денис, – требовательно приказал Олег Петрович.
Тот мгновенно ретировался.
– Ариш, тебе уже исполнилось 18. Поэтому я буду говорить с тобой как со взрослой.
– Спасибо, – прямота – это то, что я всегда ценила.
– Пока у меня нет прямого доступа к капиталам твоего отца. На данный момент мои юристы разбираются, как всё правильно организовать и взять временное управление на себя. Чтобы к твоему совершеннолетию его химико-фармакологическая империя не пошла прахом. Трагедия произошла неожиданно. Ни он, ни кто-либо другой не были да и не могли быть к этому готовы.
Я кивнула.
– Но я понимаю, что тебе нужны личные деньги. На одежду, косметику все эти ваши девичьи штучки.
Я вновь кивнула. Нет смысла
