глядя на меня с сочувствием, громким шёпотом спрашивает госпожа секретарь.
– Нет – качаю головой.
– Чего тогда такая бледная? Вроде он даже не кричал, – недоумевает женщина.
А ему и не надо было кричать, у меня и от спокойного голоса ректора сердце в пятки убежало. Есть в нем что-то такое… пугающее, от чего даже находиться рядом тяжело. Не говоря о том, чтобы выдержать его темный, как самая непроглядная ночь, строгий взгляд.
Если быть объективной, то я еще легко отделалась. Малой кровью, как сказали бы студенты.
Так отчего ноги такие ватные?
– Давай приходи в себя и топай на занятия.
– У меня закончились занятия на сегодня. – Тихо отзываюсь, чувствуя, как после пережитого напряжения наваливается усталость.
– Тогда отдыхай иди. А еще лучше, в столовую загляни – поешь. Тебе не помешает. Бледная, худая… Того и гляди в обморок упадет, – причитает госпожа Шварс.
Попрощавшись, на нетвердых ногах покидаю приемную ректора. Так как есть из-за переживаний сейчас не способна, иду в комнату, где дожидается взволнованная подруга.
– Ну что… отчислил? – стоит только войти, вскакивая задает вопрос Мина, в тревоге заламывая руки.
– Нет, – устало отвечаю и, доплетясь до кровати, падаю на неё.
– Нет? Так это прекрасно! Чего ты тогда такая расстроенная? Сильно ругал, да?
– Мне придется извиниться перед Пинталем, – убито говорю.
Вдали от ректорского взора злость на магистра Пинталя вновь возвращается. И мысль о том, что предстоит перед ним извиняться, убивает. Вызывает протест и негодование.
Гад! Мерзкий развратник!
– Неприятно, конечно, но это лучше, чем быть отчисленной. Ты так не считаешь? – присаживаясь рядом, осторожно говорит Мина.
– Считаю. Поэтому и согласилась извиниться, – тяжело вздохнув, произношу.
Ничего, как-нибудь переживу. Зато магистр остережётся еще раз делать мне непристойные предложения.
– Будь осторожна теперь с магистром Пинталем. Он злопамятный, – предостерегает подруга. – Уверена, узнав, что тебя не отчислили, будет придираться на занятиях.
– У меня нет выбора. Буду терпеть. Он у нас только семестр будет вести занятия. И экзамена по его предмету нет. Справлюсь, – куда увереннее, чем чувствую, отвечаю.
– Надо было рассказать ректору, что он к тебе приставал, – укоряет Мина, тяжело вздохнув.
Она с самого начала настаивала на официальной жалобе на магистра Пинталя.
– И что, думаешь, мне бы поверили? – горько хмыкаю. – Слово уважаемого магистра против студентки, получившей тройку за проверочную работу. Как ты думаешь, кому поверил бы ректор?
– Ректор Тхан не такой, как бывшей ректор Фрамтес.
– Откуда тебе знать?
– Ну… так говорят… Ректор Тхан справедлив и благороден.
– Ага…
