вверх.
Мы купили за городом великолепный особняк в стиле ампир. Вокруг грибной лес, а сразу за домом небольшой, но глубокий, пруд.
Натали ныряла в него, золото пока не нашла, зато накоротке сошлась с местными русалками.
Все бы ничего, да только Натали страшно ревнует меня к ним.
Смешно! Женщин с рыбьим хвостом я на дух не переношу.
Хотя некоторые из них, по пояс, очень даже ничего, славненькие.
Капсула 8. Ворон
В день своего сорокалетия Петру Петровичу Шмакову не спалось.
Луна-сволочь в своей полновесной фазе даже через густой тюль заливала комнату слепящим светом.
«Ну вот, приехали! – метался Шмаков на водоналивном матрасе. – Дожился до седой бороды. Ни жены! Ни, соответственно, детей! Шестисотый мерседес и тот барахлит. Продюсер шоу-бизнеса! Звучит громко! А на самом деле – непостоянство, непредсказуемость, интриги коллег».
Шмаков выкинул с постели сильные, волосатые и довольно еще (на женский взгляд) привлекательные ноги:
– Нет, не могу! Нет сил оставаться дома!
Шмаков вывел из гаража автомобиль и на дикой скорости понесся по ночным улицам пустынной Москвы.
«Разобьюсь, значит, так тому и быть!» – гибельным восторгом ликовало сердце шоу-продюсера.
На третьем окружном кольце одна из радиальных дорог ответвлялась в сумрачный лес.
Шмаков неожиданно почувствовал сильную сонливость.
«Вот там и посплю», – решил он.
Через пару километров проселочная дорога сузилась, асфальт прервался, машина запрыгала по ямам и колдобинам.
И вот мерседес уперся в какой-то огромный, замшелый камень.
Шмаков вышел из салона, размял плечи, ночной холодок тысячью иголок покалывал через диоровский пиджачок.
Луна выскочила из слюдяного облачка и ярко осветила камень.
На нем что-то было написано.
Шмаков надел золотые очки и наклонился к валуну, зашевелил губами:
«Потомственному гражданину Москвы, купцу первой гильдии Петру Петровичу Шмакову от безутешной вдовы Феклы Максимовны Шмаковой и пяти деток. Спи с миром, ненаглядный муж и отец».
Мороз пробежал по спинному хребту полуночного туриста.
– Крра! – увесисто, горласто каркнул где-то в близлежащем осиновом лесу ворон.
– Ку-ку! Ку-ку! – с тупой методичностью закудахтала кукушка.
– Кукушка-кукушка, сколько мне жить? – пересохшим ртом спросил Петр Петрович.
Кукушка вдруг нагло заглохла.
– Вот те на! – опешил Шмаков, инстинктивно ринулся к спасительному мерседесу, дернул дверь, ее заклинило.
– Крра! Крра! – заорал чёртов ворон и, вылетев из кустов, опустился на плечо Шмакова.
– Пшол! Вон! – замахал руками охолодевший бизнесмен.
Ворон забил крыльями,
