для личных разговоров не подходят никакие дома – и у стен бывают уши. Никому не доверять стало с давних пор его жизненным кредо. Всю жизнь за ним тянулся страх, будто хватая его спину холодными, цепкими когтями.
– Главное, не где, а с кем говорить, и о чём говорить, – начал Сосо их «заседание» в берёзовой роще. Они вдвоём уселись на заросшее мхом, поваленное дерево, как на скамью. – Вот ты спрашивал о бывшем царе. А ведь и он тоже мог, как его отец Александр III ударить по столу железным кулаком, но испугался, смалодушничал и отрёкся от престола. «Как эскадрон гусар сдал».
– Так, значит, царю и власть-то его была не нужна, – он обрадовался, что их разговор сразу потёк в нужном русле. – И в день своего отречения Николай II остановил войско своих верных головорезов, идущих в Петроград подавлять народный бунт. И кровопролития не случилось. И отрёкся он для блага Родины, уступив место более сильным людям, то есть нам. Мы могли бы это оценить. – Вскинув голову, он ждал ответа Сталина.
Разминая в руке папиросу, Иосиф упорно молчал. – Царь наверху всё видел, – не дождавшись его ответа, продолжил Рудневский, – и сам понимал – его подданные не буржуи, коих и тогда было мало, а миллионы бесправных рабочих и крестьян. Но он был там один. Один в поле не воин… («Что-то я разоткровенничался», – про себя испугался Рудневский, откуда мне, наркому РСФСР, знать о мыслях бывшего царя?)
Иосиф зорко глянул ему прямо в глаза – «Ты что, думаешь я ничего не знаю, и ни о чём не догадываюсь? – будто говорил его взгляд.
– Его злодеяния огромны, – вслух ответил Сосо. Почему им всё должно сойти с рук? И народ скажет – убийца и вор должен быть наказан. После девятого января, после Ленского расстрела…
– Тогда тем более нужен суд. Пусть люди знают, в чём он был виноват. И ещё – не забывай про огромные капиталы Романовых за рубежом.
– Рудневский, ты что задумал? – Сталин опять поглядел на него жёсткими, но в то же время и тёплыми глазами.
– А то, что глупо было бы убрать Романова, не получив с него всех их богатств. Вот и пусть отдают свои сбережения новому государству.
– И как ты это себе представляешь? – хмыкнул Сосо.
Они вышли из леса к берегу озера, сели на тёплый песок. Рудневский, будто готовясь к отчаянной схватке, размахнулся и запустил в воду камешек.
– Я полагаю, что можно было бы, скажем, объявить всю семью убитой – формально. А в этом случае по закону вклады могут получить его наследники. А как оно выйдет, это мы организуем.
Он понимал – его идея беспомощна. Гимнастёрка Сосо надвигалась, как высокая гора перед ним, жалким муравьем.
– От жизни, ясное дело, никто не откажется. А от жизни своих детей тем более. Вот они-то – их дети и могут нам помешать, а ведь там наследник трона. И они могут сыграть на этом, даже если не от жажды власти, то хотя бы нам назло.
– Но Алексей давно болен неизлечимой болезнью. Сын за отца не отвечает –
