решился.
– Ладно, – сказал он и, если можно так выразиться, нырнул в ее разум.
Ощущение он испытал неописуемое. Это было все равно что со свежего воздуха в солнечный день зайти в душную, давно не проветривавшуюся комнату. Время и пространство снова охватили его: голова у него закружилась, глаза, казалось, потяжелели. Держа рупор в одной руке, другой он плотно закрыл рот миссис Камбербатч.
Он огляделся и понял, что комната стала темней, а очертания сидящих вокруг стола более резкими.
– А вот и я! – бодро произнес он.
Мисс Соулсби испуганно охнула.
– Это же голос мистера Тилли! – прошептала она.
– Ну, конечно же, мой! – ответил мистер Тилли. – Меня только что на Гайд-парк-корнер переехал трактор…
И тут он почувствовал, как давит его разум медиума, как обыденные свойства ее мягкой, удивительно набожной натуры охватывают его со всех сторон, сковывая и сбивая с толку. Все, что он произносил, словно проходило сквозь грязную воду…
– Я испытываю удивительную радость и легкость, – говорил он. – Конечно, не могу сказать, что вокруг все солнечно и благополучно. Но все мы очень заняты и активны, помогая другим. И это такое наслаждение, дорогие друзья, снова встретиться с вами. Смерть – вовсе не смерть: это ворота жизни…
Внезапно он оборвал речь.
– Ну, нет, так дело не пойдет, – обратился он к медиуму. – Вы заставляете меня нести всякую чушь. Этот ваш банальный здравый смысл стоит у меня на пути. Уберите преграду. Вы можете не мешать мне так сильно?
– А вы сумеете зажечь немного духовного света в комнате? – поинтересовалась миссис Камбербатч сонным голосом. – Вы вошли в меня великолепно. О, мистер Тилли, это так мило с вашей стороны!
– А вы не прикрепили где-нибудь светящиеся наклейки? – подозрительно спросил мистер Тилли.
– Да, – призналась миссис Камбербатч, – возле камина есть штуки две. Но больше нигде. Дорогой мистер Тилли, клянусь, больше их нет нигде. Так зажгите нам чудесную звездочку с длинными лучами где-нибудь на потолке!
Мистер Тилли всегда отличался доброжелательностью и никогда не отказывал в помощи даже самой непривлекательной женщине.
– Только после сеанса вы отдадите мне в руки эти наклейки, – прошептал он, после чего силой воображения постарался зажечь на потолке красивую большую звезду с красными и фиолетовыми лучами. Разумеется, она получилась не такой великолепной, как он задумал, потому что ее свету пришлось пробиваться сквозь мутный разум медиума, но все равно выглядела она очень впечатляюще, и ее появление сидевшие за столом встретили взрывом аплодисментов. Для усиления эффекта он пропел несколько очень милых строчек о звезде Аделаиды Анны Проктер, чьи стихи представлялись ему одной из высочайших вершин Парнаса.
– Ах, мистер
