Свету стали вынимать из машины, дед квакнул горлом и опять заплакал – пластины от тряски отошли и выперли из спины обтянутым кожей углом. После рентгеновского снимка выяснилось, что крепления тоже сместились и воткнулись в легкое. Через два года, после девяти операций, трех гипсовых корсетов и одного кожаного, твердого как хомут, дед повез Свету домой, в город на берегу Белого озера. Когда замелькали знакомые темные сосны в буром, как дешевая колбаса, закате, Света закричала. Дед в ужасе затормозил, чуть не съехав в канаву.
– Не поеду домой, не поеду!
– Внученька… Внученька…
– Все будут смеяться надо мной!
Они сидели – Света, конечно, лежала, – в машине до темноты. Лишь ночью она согласилась въехать в город и, не видимой никем, оказаться в тамбуре деревянного двухквартирного дома. Еще два года Света не выходила на улицу, боялась злорадства девчонки из соседнего барака, с которой когда-то ссорилась из-за важных вещей вроде очереди на покореженные качели или права трогать сухой нос бездомного котенка. Она была уверена, что мелюзга примется кричать вслед «безногая», «уродина». И не желала представать перед жизнью в убогом, как ей казалось, виде, как не хочет быть увиденной мужчиной несвежая, кое-как одетая женщина. Но блатной запах улицы, врывавшийся в двери, как вздохи за стеной возбуждающий молодой воздух, волнами плывущий за окошком, дрожащий в открытой форточке, извержение звуков – пьяные крики, эхо дискотеки в парке, веселые вопли, летящие, как пули из рогатки, сквозь бузину в палисаднике, выманили Свету. Однажды утром она долго завивала и «ставила» с помощью лака челку, красила ногти и веки, и выбирала джемпер. Собравшись, она вжалась в спинку коляски, выехала за калитку, судорожно преодолела дощатые мостки, перекинутые через выкошенную мамой канаву, и покатила по дороге. Попавшиеся навстречу женщины тихо перемолвились между собой, жалостливо взглянули на Свету и снова, еще более скорбно, переглянулись. Света налегла на ободья коляски, пытаясь скорее свернуть. Но колесо провалилось между прогнившими досками и лишь вспугнуло лопухи, прятавшиеся под мостками как пацаны, решившие тайком покурить. «Пошли отсюда!» – крикнула она двум кинувшимся помочь ей девчонкам, и забористо выругалась вслед водителю притормозившего грузовика. И опомнилась лишь после того, как швырнула чем-то в собаку, которая довольно приветливо мела хвостом – боялась, что дворняга побежит следом, кидаясь под колеса и заливаясь лаем, как обычно бегут брехливые псы за велосипедистами. Но собака отскочила в сторону и улеглась в траву под грудастой яблоней.
– Невоспитанная какая, – весело попенял Свете вывернувший из кустов парень. – Чуть Дозора не убила.
Он был, как говорили в городке, выпимши. Света с удивлением сообразила, что незнакомец предъявляет претензии не дурному Дозору, а ей, Светлане. Пеняет как обычному здоровому человеку, который обязан
