, то хотя бы в сообщничестве с шайкой ла Мотт – Калиостро.
Потом эта история аукнулась в революции и прежде всего в процессе по делу самой королевы, который состоялся в 1793 году.
На процессе афера была представлена во всех своих грязных подробностях. При этом обвинение пыталось представить дело таким образом, будто аферу спланировала лично сама королева:
«Общественный обвинитель Фукье-Тенвиль: Мария, вдова Людовика Капета, это правда, что вы впервые повстречались с графинею де ла Мотт в Малом Трианоне?
Королева: Я вообще ее никогда не видела.
Фукье-Тенвиль: Разве она не оказалась вашей жертвой в деле со знаменитым ожерельем?
Королева: Она не могла быть моей жертвой, раз я ее не знала»[1].
Реально Мария Антуанетта вряд ли имела прямое отношение к истории с ожерельем, но история эта во многом способствовала дискредитации общего имиджа королевы.
О некоторых весьма существенных обстоятельствах этого чрезвычайно громкого некогда уголовного дела, явившегося явным предвестием крушения монархии Бурбонов, и пойдет речь в предлагаемом повествовании.
Шайка, провернувшая аферу с ожерельем, была не многочисленна. Она действовала в следующем составе:
Граф Аллесандро Калиостро (подлинное имя – Джузеппе Бальзамо; из семьи итальянских лавочников; уголовное прошлое его пестро и разнообразно), граф Никола де ла Мотт (жандармский офицер из роты бургиньонцев[2]) и его легкомысленная супруга графиня Жанна де ла Мотт де Валуа, а также ее возлюбленный Рето де ла Виллет (он подделывал королевские письма) и модистка Николь Леге по прозвищу «Олива» (она была двойником королевы).
Объектом же аферы явились королева Мария Антуанетта, безнадежно влюбленный в нее кардинал и епископ Страссбургский Луи де Роган и королевские ювелиры Боемер и Боссанж, создавшие уникальное ожерелье из 629-ти бриллиантов.
Я начинаю свое повествование фактически с того, на чем Александр Дюма закончил свой роман «Ожерелье королевы» – с ареста, суда и казни графини де ла Мотт, непосредственной похитительницы бриллиантового ожерелья.
Дюма живо, сочно, точно изложил грандиозную аферу, но фактически опустил самый уголовный процесс, который как раз, с моей точки зрения, и представляет совершенно особый и даже, пожалуй, исключительный исторический интерес.
В общем, я решил сосредоточиться непосредственно на самом уголовном процессе (приговор был зачитан 31-го мая 1786-го года).
В последней части романа Михаила Кузмина «Чудесная жизнь Иосифа Бальзамо, графа Калиостро» также воспроизведена история с графиней де ла Мотт.
Сделано это было вполне по схеме Дюма – от русской версии легенды (а такая была и есть) Кузмин почему-то уклонился или же не обратил на нее внимания.
Но при этом автор «Чудесной жизни», видимо, бесконечно любя своего героя, вывел его за пределы аферы века, превратив Калиостро в стороннего наблюдателя и скорее морализатора, чем участника.
Между тем, Калиостро был, можно сказать, главарем шайки и основным разработчиком аферы «Collier de la Reine» (ожерелье королевы), хотя, конечно, и графиня де ла Мотт проявляла немалую активность и очень даже хотела во что бы то ни стало заполучить ожерелье.
В «Завоевателе Парижа», первом моем историческом романе (он представляет собой биографическую хронику жизни графа Людовика Александра Ланжерона де Сэсси, генерала и губернатора) я пошел по эффектному, но довольно-таки традиционному и даже изъезженному пути – взял за основу исторические документы и попробовал их расцветить и дополнить.
Но потом мне стало очевидно, что негоже вставлять в художественный текст подлинные документы. Такой путь есть лишь доказательство собственной творческой лени.
Документы писатель должен так же выдумывать, как и все остальное: он должен уметь вообразить документ.
Придя к этому радикальному выводу, я решил свой новый роман – «Бриллиантовый скандал (Старая угололвная хроника. Случай графини де ла Мотт)» – полностью построить на подложных документах – их надо было придумать от начала и до конца, но при этом, по мере возможности, совершенно не нарушая и не изменяя фактической схемы событий.
Иначе говоря, свою главную задачу я вижу отныне в сочинении правдивых по сути своей исторических документов, ни в чем не грешащих против истины.
Юрий Тынянов как-то гениально заметил, что и документы лгут. Вот я и решил открыто сфальсифицировать
J. de Saint-Amand. La derniere annee de Marie-Antoinette. Paris, 1882, p. 283–284.
Был ли он графом доказать невозможно: все его бумаги пропали при взятии Бастилии.
