методично оттирал обложку мемуаров Жукова.
На кухне Трубачева зубрила французскую лексику из «инновационного раздела». Про испорченное платье она уже позабыла, ее влекли сладкие мечты.
– А если эта штука с краской в лицо попадет?.. Синяк останется? – спрашивала она Сашу.
– Если играть без защиты, можно повредить глаз или остаться без зубов, – ответил тот.
– Выстрели в меня. Два разика. Только не в глаз.
Девушка зажмурилась и застыла в ожидании.
– Вообще-то я не Андрей… Да вы и так уже, простите, убитая.
Даже Пуне не пришло бы в голову вот так подставляться под выстрелы. Но Трубачева решила заполучить статус беженца во Франции, и разубедить ее было непросто.
– Возьму в больнице справку, а во Франции скажу, что за мной охотится маньяк, которого полиция не хочет ловить, – фантазировала она. – А может, бандиты будут убедительнее? А если сказать, что они связаны с кровавой властью?.. Даю пятьсот рублей, – заявила она Саше. – Двести пятьдесят за каждый выстрел.
Трубачева убеждала себя потерпеть «бо-бо», что во Франции она сможет вставить новые зубы, вероятно, даже на льготных условиях, предусмотренных для жертв кровавых режимов.
А у Саши была задача найти что-то съестное для Пуни. За время фантазирования Трубачева изрядно подчистила содержимое холодильника. Помимо прочего, она умяла один новогодний торт, приготовленные Груздевой котлеты без гарнира и выпила пять сырых яиц.
– По фиг, тысячу даю, – расщедрилась потенциальная беженка.
– Вам бы отдохнуть. Вы, наверно, не выспались после вчерашнего, – вырвалось у Саши.
– Тетя, почему вы хотите сделать себе плохо? – задался вопросом Пуня.
– Маленький еще для таких вопросов, – отрезала Трубачева. – Все вы, кобели, уроды, – добавила она очень тихо.
В домофон позвонили, и Елизавета, думая, что это Шегали пришел очищать краску, открыла ворота. Но вместо него на пороге появились две визжащие женщины и журналисты. В лицо полковничьей жены уставился объектив камеры.
– Вы насильно удерживаете Пантелеймона Сергеевича Белова, – с ходу заявила Мальцева.
Елизавета отказывалась верить в реальность происходящего.
– Никого мы не удерживаем, – сказала она в замешательстве.
– Пуня, Пуня! Мальчик мой! – орала бывшая жена Сергея.
Только она вернулась из Египта «на нервах», а еще узнает, что ее сына отпустили к каким-то незнакомым людям в компании похитителя персиков. Ей не удалось найти ни Омара, ни денег. Выйдя из себя, женщина стала кричать, что снесет пирамиды, но подлеца найдет. Она уже думала, что после суток в египетской полицейской камере с грязью и всякой живностью все худшее осталось позади, но затем ей пришлось расцарапать бывшему лицо, а потом «ехать в местное захолустье», будто египетского было мало.
– Идемте
