и Иры почти слово в слово и даже с одинаковыми ошибками написали, как чудо-аппарат помог их мужьям, спас семьи от распада, восстановил гармонию в угасших было отношениях.
– Яблоки – лучшее из лекарств, – нокаутировал его Саша. – В них столько полезных веществ. Ученые об этом молчат, потому что яблок на весь мир может не хватить, и тогда начнется термоядерная война. Помните, это совершенно секретная информация.
Больше к Саше продавец не приставал.
После возвращения на дачу генеральский сын разместился в проходной комнате. Он даже сказал, что будет там спасть, потому что в кресле у электрокамина ему очень удобно. Позевав для наглядности, Трубачев прикрыл глаза.
– Вот отдохнешь немного, и дровишек поколем, – доносилась из кухни обращенная к Саше речь Груздева.
Комната с камином Трубачеву действительно понравилась. С прежних времен здесь осталась дровяная печь, куда можно было тайком бросать яблочные огрызки. Здесь же находилась и дверь в кладовку, где теперь хранился приличный запас «лучшего из лекарств». Но едва он надкусил наливное яблоко, как из гостиной, словно ужаленный, вылетел его отец.
– Уши мои, уши!.. – кричал генерал, испробовав «чудо-прибор» в действии.
– Это все с непривычки, папа, – с гордостью сказал его сын, спрятав яблоко за спину. – Аппарат хороший, новейшая разработка.
Генерал не обратил на него внимания и побежал на кухню с криками:
– Мне дало электричеством по мозгам!
– Что-то не так? – нахмурил брови Груздев.
– Друг мой, что же вы такое купили? – воззрился генерал на Сашу. – Он же электричеством бьет. Вот, попробуй сам…
– На сыне проверьте, на молодых прибор не рассчитан, – выкрутился Саша.
Впрочем, генерал этого не расслышал, и Груздеву пришлось лично отвести товарища в комнату с камином, где его сын уже расправился с яблоком.
– Пусть со своим тюфяком разбирается, – решил Груздев, пожалев Сан Саныча.
– Пятерка за находчивость, – похвалил Сашу Валеев. – Быть тебе, сынок, маршалом.
– Маршалов давно отменили, – пробурчал Огородник.
– Так восстановят, значит, – сказал Валеев уверенно. – Петицию напишем министру обороны, не годится так… Я серьезно говорю, – убеждал он собеседников, но выражение его лица было уж совсем несерьезным.
– Прошения, прошения… – ворчал Огородник, переводя «петиции» на свой язык.
Он уставился на Сашу, вспомнив после фермерского вина про «дерзость и наглое вранье».
«Маршала еще ему, – думал Огородник. – Такой и переворот государственный может устроить. Хитрый, бестия!»
В комнате с камином незадачливый покупатель «чуда техники» буквально вжался в свое кресло.
– Помоги-ка, Ваня, настроить, примерь, – ласково просил Груздев генеральского сына, протягивая
