пожал плечами:
– Я плохо помню содержание, мы сразу выбросили записку.
– Но уже через неделю получили второе предупреждение, а вскоре кто-то нарисовал на нашей входной двери могильный крест.
Димка открыл было рот, но Виталий быстро заговорил, предвосхищая возможные вопросы:
– Городских камер, которые выходили бы в сторону нашего крыльца – нет, а собственные мы установили уже после того, как нашу дверь испоганили. Но с тех пор автор посланий стал осторожнее.
– И я бы сказала, изощреннее, – закивала Дарья. – Мы продолжаем получать записки, но теперь их приносят курьеры. С цветами, едой и прочей ерундой, которую мы, разумеется, не заказывали.
– Содержание посланий меняется? – уточнил Бергман.
– Все они сводятся к тому, что нам следует покинуть этот дом как можно скорее.
– Кроме записок и креста на двери что-то было?
– Десять алых гвоздик с траурной лентой – такой букет нам доставили из цветочной лавки.
– Скромно, – еле слышно хмыкнул Клим.
Уж он-то знал толк в цветах по случаю траура. К счастью, Ольховы не обратили на его ремарку никакого внимания.
– Около двух с половиной месяцев назад в окно кухни кто-то бросил булыжник. Я стояла возле мойки, и осколки чудом меня не задели. На камне маркером была написана дата моего рождения и через тире другая: тридцатое декабря этого года.
– Вроде даты рождения и смерти? – Клим озвучил то, что побоялась произнести вслух Дарья.
– Вроде, – согласилась она. – И все тот же крест.
– После этого мы, разумеется, обратились в полицию. Посланиями с угрозами они, кажется, совсем не впечатлились. Камень списали на хулиганство, завели дело, но в расследовании не продвинулись. Записи с камер тоже ничего не дали, к сожалению. По ним можно было разве что разглядеть, из каких кустов камень метнули. Листья тогда еще только начали опадать, поэтому хулигана увидеть не удалось.
– Помогите нам, пожалуйста, – перебила супруга Ольхова. – Я так больше не могу.
– В Москве что-то подобное с вами случалось? Записки, угрозы?
Ольховы дружно замотали головами. Бергман сделал паузу, легонько хлопнул ладонью по сукну на столешнице и произнес:
– Если размер гонорара вас по-прежнему устраивает, мы готовы заняться поиском автора посланий.
– За собственное спокойствие и безопасность мы готовы отдать любые деньги, – заверил Ольхов.
Все это время я молчала и внимательно слушала, наблюдая за эмоциями пары и своими ощущениями. Страх действительно присутствовал у обоих. Пожалуй, Даша боялась заметно сильнее, что понятно – женщины существа куда более чувствительные. В правдивости их слов сомневаться также не приходилось. Только один вопрос не давал мне покоя. Я постаралась сформулировать его как можно мягче:
– Вам действительно так дорог этот дом?
– В
