базару Рельс. Тут беспрестанно кипела жизнь; она знала, что тут продают еду, одежду, восстановленную бытовую технику и наверняка ещё великое множество других вещей, о которых она ничего не знала и знать не желала. Она беспомощно оглянулась по сторонам: всё ярко, всё кричит, кто-то уже указывает на неё пальцем, а Южжилмасс всё ещё маячит где-то далеко, и Криф издаёт странный, высокий звук…
Её взгляд упал на рекламный плакат. Простенький адрес в пару строчек и подпись: «КОНСИ РЕЧЕФ: К МЯСУ С УВАЖЕНИЕМ». И эмблема, которую она разобрать не смогла. Кажется, на ней человеческая рука что-то пожимала.
«Это же мясник, – осознала она. – Кирург».
Она опять сорвалась с места; ещё решить не успела, а крылья уже сами её несли по адресу.
Она осознала, что уже бывала здесь, пролетала пару раз: просто никогда не обращала на окружение внимания. Над двойной дверью висела жестяная пластина с чёрными, будто выжженными буквами: «КИРУРГ». Раньше она её не замечала, будто взгляд сам собой соскальзывал. Но она всегда там была. Будто ждала.
А куда ещё? Даже если она сможет сама Крифа вы́ходить, он останется калекой. А ей так хотелось ещё раз с ним вылететь в рейд за провизией; хотелось с ним обняться; хотелось, балансируя на краю забора или на бельевой верёвке, уставиться в небеса.
Кирурги лечат. Обычно – людей, да. Но сейчас она согласилась бы даже на ветеринара.
Сбоку от двери располагалось открытое окно. Его защищала тяжёлая решётка, но её приварили из расчёта на людей, а не сайфейри. За решёткой мерно колыхалась полиэтиленовая занавеска. Элета протиснулась меж прутьев: она ударила случайно Крифа об один из них, и он негромко застонал у неё на руках. Она приказала себе не смотреть. Элета спрыгнула с подоконника, вылетела из-под занавески и оказалась в приёмной. Ещё несколько раз взмахнув крыльями, она приземлилась на стойку. За плексигласовой перегородкой – письменный стол и кресло; в кресле – уставившаяся в экран планшета девушка с кислотно-розовыми кудрями. Она негромко хихикала себе под нос.
Элета пнула перегородку.
– Эй!
Ноль реакции. Она выдохнула, ударила ещё раз, крикнула погромче, и девушка подняла наконец голову. Мучительно медленно. На лице – туповатое, расслабленное, сонное выражение; разница в размерах только усугубляла впечатление. Оказалось, волосы она на самом деле уложила в подобие цветочного бутона. Раздавленного.
Рот девушки округлился в озадаченную «О».
– Помогите! – рявкнула Элета, красноречиво потрясая Крифом. Девушка всё пялилась. Сайфейри в исступлении завопила:
– Ну! Быстрее, прошу!
– Эм… – начала розововолосая. Элета сделала шаг вперёд, высвободила руку и провела пальцами по прозрачной ширме. На плексигласе остался тёмно-красный мазок.
– Ах, – сорвалось с губ розововолосой. – Эм…
Она нахмурилась, облизнула губы,
