лежала и улыбалась. Мой островок счастья внутри снова ожил. Над ним стало светить солнце и послышались птичьи трели. Мне стало уютно. Кажется, я даже уснула с улыбкой на губах.
«Кейсми, дорогая, вставай. Нам разрешили прийти к бабушке!» – мама тихонько коснулась моего плеча ранним утром.
Я не помню ни одного такого дня в жизни, когда за минуту я успела одеться и выйти из дома. Руки предательски дрожали. Я помню, как каждый раз крепко прижимала к груди бабушкины руки, которые тоже теперь постоянно дрожат. Я рассказывала ей сказки, пела песни и делала миллион комплиментов, лишь бы она забыла об этом треморе. А теперь понимаю, что это почти невозможно. Всё внимание переключается на неконтролируемый крохотный тик в руках. Но я знаю, что у бабушки получалось это делать. Я помню, как она начинала петь со мной, придумывала имена героям сказки и даже в шутку кормила меня с ложечки, как в детстве.
– Мама, мне страшно, – мои губы еле шевелились, но мама всё поняла.
– Я понимаю, Кейс. У меня внутри тоже неспокойно, но наша бабушка сильная. Она точно справится. И мы теперь будем рядом. Врачи сказали, что можно приходить каждый день.
– Это хорошая новость.
– Только я переживаю за твою учёбу. В выпускном классе надо почаще появляться на уроках, – улыбнулась мама и коснулась пальцем кончика моего носа.
– А я появляюсь. Каждый день сижу на диване и слушаю эти скучные уроки. Кто вообще придумывает школьную программу? Вот бы бы круто, если бы уроки вела наша бабушка! Она знает так много важных мудростей и законов жизни, что никто бы даже не подумал прогуливать её уроки, – я постаралась отвлечься, и у меня получилось. Но остаток дороги мы проехали в тишине, погружённые каждая в свои мысли.
В больнице пахло чем-то приторно-сладким. Этот запах застревал комом в горле и приходилось постоянно пить воду. Не спасали даже маски, которые нам выдали. Девушка на входе сказала, что нам нужно подняться на третий этаж по лестнице и выдала ещё и пару бахил. Я ни разу не была в больнице, поэтому моё внимание постоянно отвлекалось на шарканья, вздохи и скрежетание тележек по затёртому линолеуму. Мне было очень непросто там находиться. Перевязанные руки и ноги, тяжёлые взгляды и решётки на окнах. Каждая палата была заполнена людьми, которые учились на этом этапе их жизни любить себя вот такими. Кто-то уже привык и весело болтал с соседями по койкам. Другие настороженно сидели в углу и поглядывали на часы, отсчитывая мгновения до какого-то очень важного момента. И так странно было увидеть радостного и счастливого мальчишку лет пяти, который весело прыгал между кроватями в одной из комнат. Его звонкий смех пробивался сквозь все остальные звуки и растекался воздушными ручьями по коридору. Мне показалось, что он тоже пришёл навестить бабушку. Я ему даже немного позавидовала – так легко он ведёт себя рядом с ней, так рад её просто увидеть. А как буду реагировать я?
На третьем этаже было намного тише. В конце коридора были открыты окна на проветриванием, так что в воздухе витали осенние
