еще предлагаю альтернативные варианты крови, – с просящей улыбочкой пропищала я.
– Ты боишься крови? – удивленно предположил даргхан.
Мой хороший, знал бы ты, сколько литров крови я выкачала из пациентов, беря ее для анализов. Граф Дракула лопнул бы от таких дозировок. Нет, дело не в страхе, а в дикости происходящего. Для меня, что писать кровью, что измазать пергамент мочой – большой разницы нет, ведь все это – физиологические жидкости.
– Ладно, – буркнула я, принимая кинжал, на котором все еще видны следы размазанной крови. – У вас спирт есть? – обратилась я к хозяину дома. Нужно же соблюдать хоть какую-то стерильности. Еще не хватало подхватить заражение крови!
– Ты собралась напиться?! – даргхан чуть не грохнулся со стула.
– Нет, мне нужно протереть ножик, – закатила глаза я. Какой же дремучий все-таки этот магический народ. Никакой антисептики!
Удивительно, но спирт в доме нашелся. Небольшой закупоренный бутылек, уже опустошенный наполовину. Раз о дезинфекции здесь и не слышали, значит, спирт использовался с другой целью. Я бросила на даргхана быстрый взгляд. Ну, а с другой стороны, чем еще заниматься одинокому мужчине в ветхом доме на отвесной скале?
– Проклятый старый дом… – напела я, откупоривая бутыль и промачивая спиртом салфетку.
– Что? – не понял меня хозяин дома.
– Да так, – мотнула головой, протирая лезвие кинжала. Честно говоря, еще никогда мне не приходилось резать себя.
– Может, лучше я? – напрягся даргхан, увидев, как я прицеливаюсь к своему пальцу.
– Нет, – бросила я ему и сделала маленький надрез. Алая капиллярная кровь выступила над кожей, и я поспешила собрать ее кончиком пера. На что только не приходится идти ради того, чтобы вернуться в родной мир, в ипотечную студию, к своим круглосуточным дежурствам.
– Больно? – внезапно спросил даргхан.
– Нет, с чего вы взяли? – удивилась я его вопросу.
– Ты скривилась, будто тебе больно, – объяснил он.
– Мало приятного в том, чтобы резать себя, – нервно рассмеялась я. – Впрочем, всякое бывает, – пробубнила себе под нос. Однажды к нам привезли человека, который изрезал себя так, что на нем живого места не было. Кровопотеря была больше литра, но этот хирург-самоучка так и не повредил себе ни одного жизненно важного сосуда. Полежав в реанимации, он благополучно уехал лечиться в психбольницу.
Вполне возможно, что, если мой план удастся, и я вернусь в родной мир, то уеду туда же.
Я занесла перо над контрактом и вдруг вспомнила, что я писать не умею. Как на местном наречии звучит имя Элизы Гротт? Я могу написать свое имя на русском языке, в крайнем случае, продублировать его латиницей.
– Говорите, можно поставить закорючку? – как бы невзначай уточнила я.
– Не важно, главное, чтобы на пергаменте была ваша кровь, – ответил мне даргхан.
Ух,
