и жажду.
И не прервется жизни нить,
Вдаль полетят года иные
И жизнь умеющим хранить
Песнь славы пропоют живые.
Вам, прогоняющие смерть,
С небес воздаст хвалу Всевышний
И ангелы небесных сфер
Прошепчут каждому неслышно:
Смерть низвергая, жизнь любя,
Ты храм небесный воздвигаешь.
Других спасая, ты себя,
О том не ведая, спасаешь.
ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТЬ КАМНЕЙ
За пологом палатки воет ветер. Метель разыгралась.
– Ну что, корреспондент, не жалеешь, что с нами на ночь остался? – говорит мне Петрович, отхлебывая чай из кружки.
Он старший в группе спасателей. И не только по должности.
– Нет, – говорю, – пока не жалею. Ужин у вас вкусный, чай горячий. Если еще и палатку не сдует, то вообще всё отлично сложится.
Петрович усмехается и уважительно на меня смотрит.
– Не сдует, – говорит. – Мы на тент снизу камней навалили, а к утру ее вообще снегом наполовину засыпет.
– А что, – спрашиваю, – часто вам так приходится?
– Да нет. Случайно совпало. Но для учений по горным ПСР обстановка просто роскошная. Начальство довольно будет.
Вдруг Пашка – самый молодой в группе, глубокомысленно заявляет:
– Всё в мире относительно.
– Да ну? – улыбается Петрович. – А просвети-ка нас, неучей.
Пашка на полном серьезе начинает рассуждать:
– Вот мы камней у палатки навалили – они нас спасают. А вчера бы со склона сошли – погубили. Одни и те же камни.
– Да не одни и те же, – не соглашается Петрович. – Вчера камни над нами были – опасные, сегодня под нами – уже нет. Другое место и камни другие.
– Философия, – вставляет один из спасателей. – Одно знаю: хреново, когда камни на людях лежат. И хорошо, если они маленькие и легкие.
– И плохо, когда маленькие, но тяжелые, – задумчиво и тихо говорит Петрович.
– Такие разве бывают? – удивляется спасатель.
– Бывают. Хотите историю про это расскажу?
– Хотим, – отвечает за всех Пашка.
– Ну, слушайте…
Петрович допивает свой чай и начинает рассказ:
– У прежнего начальника нашего нюх был на людей. Про любого новичка отряда сразу мог сказать, спасатель тот или «бетмэн». Так он звал тех, кто за славой «героя» приходил. Такие долго не задерживались.
Но Серого он долго ни к тем, ни к другим не спешил причислить, хоть и сразу знал, чего от него ждать – знакомый пожарный рассказал.
Выехал тот с расчетом на пожар в жилом доме. Прибыли, развертываться стали. А с балкона на пятом этаже черный дым уже валом валит. Из окна рядом тоже, но еще не так сильно. И вдруг в этом окне мальчонка показался. Ревет, сажу по лицу размазывает. Женщина в толпе снизу как завопит: «Сашка это, соседкин сын!».
А из окна тоже дым прибывать начал. Малец наружу свесился, то ли задыхался уже, то ли жар его припекал. Пожарные видят: не успеют они лестницу вытянуть, сгорит пацан или вниз бросится.
И тут парень какой-то прыгнул на цоколь дома, по решетке на окне до второго этажа поднялся и за боковуху балкона зацепился. И вверх полез, с балкона на балкон.
– Да как же он полез? – удивляется Пашка. – За что хватался? Они же все пластиком обшиты.
– Это сейчас обшиты. А в те времена на многих еще из железных прутков ограждения были. Иногда на всех этажах. Вот за эти прутья он и хватался…
Так вот, полез он, на пятом этаже дотянулся одной рукой до окна, мальчишку сгреб и на спину себе посадил. Пацан у него там как рюкзак повис – и руками, и ногами обхватил. Но спускаться с ним ниже четвертого этажа парень не стал, пожарную лестницу дождался.
На земле люди его благодарить кинулись, а он улыбнулся виновато, словно его по ошибке хвалили, и быстро прочь пошел.
Пожарного это и подкупило. Спаситель явно героем прослыть не хотел. И славы своей стеснялся, даже бежал от нее. А такие люди им нужны. Он его окликнул, спросил, не хочет ли тот к ним пойти. Парень его тоже спросил: часто ли пожарные людей спасают? А узнав, что обычно пожары без этого обходятся, отказался. Знаете, что сказал? Что ему надо туда, где часто. Тогда ему пожарный наш отряд
