обливались слезами. Суворов подошел к настоятелю и, рухнув на колени, просил: “Прости меня с моею женою, разреши от томительства моей совести!”»
В общем в семье полководца наступила временная идиллия, а он сам занялся своим любимым делом, проживая в этот период, то в Астрахани, то в Спасском монастыре, то в богатом имении села Началова «Черепахе», принадлежащем Н. А. Бекетову.
В Семилетнюю войну этот красавец загубил свой гренадерский полк в сражении при Цорндорфе, а сам попал в плен. Как-то выкрутился и с 1763 по 1773 год был астраханским губернатором.
Оставляя свою жену в прекрасном господском доме Бекетова, Суворов даже не предполагал, что хозяин имения «Черепаха» и его ровесник будет обхаживать Варвару Ивановну в дни его отсутствия. Известно, что красивых женщин Никита Афанасьевич обхаживал особенно нежно и настойчиво. Тем более что в данном случае он делал это, прикрываясь самым активным участием в семейных делах Суворова.
Уже в марте Варвара Ивановна поведала мужу о том, что некий «ризомаратель» напал на нее и, угрожая двумя пистолетами, овладел ею. Кто был этот самый «ризомаратель» и по сей день неизвестно. Судя по всему, жене полководца эта история понадобилась, чтобы избежать вопросов при определенном положении. А виновником его мог быть только тот самый Бекетов.
На этот раз откровение жены Александр Васильевич принял за чистую монету и даже старался оправдать ее – «чрезвычайностью обстоятельств, угрозой и насилием». Как подчеркивает О. Михайлов, «тут прорывается его чувство к жене; тут проявляется трогательная человечность Суворова».
«Сжальтесь над бедною Варварою Ивановною, которая мне дороже жизни моей, иначе вас накажет господь бог! Зря на ее положение, я слез не отираю. Обороните ее честь. Сатирик сказал бы, что то могло быть романичество; но гордость, мать самодеяния, притворство, покров недостатков – части ее безумного воспитания. Оставляли ее без малейшего просвещения в добродетелях и пороках, и тут вышесказанное разумела ли она различить от истины? Нет, есть то истинное насилие, достойное наказания и по воинским артикулам! Оппонировать: что она “после уже последовала сама…”. Примечу: страх открытия, поношение, опасность убийства, – далеко отстоящие от женских слабостей. Накажите сего изверга по приметной строгости духовных и светских законов, отвратите народные соблазны, спасите честь вернейшаго раба нашей Матери, в отечественной службе едва не соракалетнего”».
Так наивно и легкомысленно великий полководец убеждал своего покровителя и начальника канцелярии Потемкина, Турчанинова. Убеждал и других, не замечая под носом ровным счетом ничего подозрительного. Сама же Варвара Ивановна с появлением в ее жизни Бекетова, все того же П. И. Турчанинова просила об одном: «А что касается до злодея проклятого, то, пожалуй, батюшка Петр Иванович, постарайся ради Бога, упечь его поскорее». Речь шла о бывшем возлюбленном Николае Суворове, которого просто перевели из столичного драгунского
