Рыжая вздрогнула и выронила ее. Ее носил ребенок, ребенок с именем и семьей. Чья-то дочь. Может быть, чья-то сестра. Такой же ребенок, как Джеймс.
Рыжая пыталась убедить себя, что, кто бы (или что бы) ни устроил западню, это наверняка было сделано, чтобы добывать еду, ловить диких животных. Ребенок, скорее всего, упал в яму случайно – но тогда, если малышку спасли, почему туфелька осталась здесь?
Встревоженная, Рыжая взглянула на лисенка. Зверек наблюдал за ней пустыми янтарными глазами. Кем бы ни был вырывший ловушку, ему вряд ли понадобится это жалкое существо – кожа да кости. Даже воронам тут нечем поживиться. Хоть Рыжая и решила, что это ее не должно трогать, она просто не могла позволить ему умереть. Медленно подойдя, она опустилась на колени рядом с лисенком. Тот посмотрел на нее снизу вверх, попытался отползти и издал что-то вроде слабого рычания. Это обнадеживало – в зверьке все еще теплилась воля к жизни. Рыжая достала из рюкзака фляжку и маленькую жестяную походную миску, из которой обычно ела (когда была еда). Налила в миску немного воды, стараясь не перелить – вдруг бедняга вылакает слишком быстро. Окунула пальцы в воду, дала нескольким прохладным каплям упасть на горячий, сухой нос лисенка, потом поднесла миску прямо к его пасти и отодвинулась. Она сделала все, что могла. Теперь все зависело от лисенка.
Еще поворошив листья, Рыжая нашла крепкий древесный сук. Сломала его каблуком ботинка и принялась обстругивать один конец ножом. Краем глаза взглянула на лисенка. Высунув язык, зверек пытался слизнуть с носа каплю воды.
– Бедняга, – пробормотала Рыжая.
От звука ее голоса уши лисенка чуть дернулись. К ее удивлению, он приподнял голову и потянулся к миске с водой.
– Пей-пей, – шептала Рыжая.
Лисенок окунул морду в миску и начал медленно лакать. Настороженно смотрел на Рыжую и лакал – всего несколько секунд: быстро устав, он опустил голову, чтобы передохнуть, но все же это вселяло надежду.
Рыжая упорно работала, заостряя сначала одну половину сломанной палки, затем другую. Чуть погодя лисенок опять поднял голову, еще немного полакал и опять отдохнул. В его глазах уже показалась искра жизни. Рыжая продолжала сосредоточенно трудиться. Лисенок время от времени пил. Когда миска опустела, Рыжая снова наполнила ее, слушая, как зверек шумно лакает. Ее мучил вопрос: хватит ли воды, чтобы его спасти (ведь тот, кто устроил ловушку, наверняка сжалится над тощим существом и отпустит), или, поддерживая в лисенке жизнь, она только продлевает его страдания? Последнюю мысль она просто отмела. Рыжая была готова привести свой план в исполнение.
Сняв ботинок, она стала каблуком вбивать оструганный колышек в земляную стену примерно на высоте пояса – между корнями и камнем, обнаруженными раньше. С каждым ударом ботинка у нее выступал пот. Когда она закончила, колышек прочно торчал в стене. Добрых несколько
