«Правильно! Так их всех, отморозков!» – даже не подозревая, что еще вчера эти мальчишки и девчонки были просто начитанными пацифистами, мечтающими сделать мир лучше. И никто даже не задумается, отчего эти люди так изменились.
И, помолчав, Саша добавила:
– Думаю, подобное произошло когда-то и с вашей верой. Рожденная на идеалах любви и добра, она так долго терпела притеснения, что, вопреки своим убеждениям «возлюби ближнего своего», невольно отрастила зубы. А потом сама не заметила, как эти зубы превратились в клыки – и она перешла от защиты к нападению. Когда же за столетия борьбы ваша вера набрала мощь и армию последователей, казалось бы, у нее не осталось никого, кто ей угрожает. Да только вы уже не могли остановиться. И продолжали карать, каждый раз находя новых жертв, якобы посягающих на вашу веру. Вы сами из овец превратились в волков. Крестовые походы, инквизиция, казни еретиков, костры из книг, нападки на все, что не соответствует вашей идеологии… А теперь вот еще и вы с моим двоюродным братом.
Это прозвучало как пощечина. Я вздрогнул, снова невольно сжав кулаки.
– Вот видите, – покачала она головой. – Вот об этом я и говорю. Вы надрессированы отвечать ударом на удар, а сами чаще бьете раньше, не дожидаясь пощечины. Где ваше смирение, о котором вы постоянно твердите?
– Вот он, – указал я на больничные двери, – не ответил! И куда его это привело?
– Вы сейчас говорите о следствии, но совершенно не замечаете причины, – возразила Саша. – Он погиб на войне, которую сам же и развязал! Разве это случилось бы, если б вы и вам подобные не начали свой «крестовый поход»? На ваше зло вам ответили злом. Вот причина его смерти.
– Да вы понятия не имеете, что такое Зло!
– Зло всегда одно. Во всех религиях, философиях, обществах понятия добра и зла одни и те же. Как их распознать? Да очень просто: если всем, и в том числе тебе самому, от чего-либо становится хорошо – это добро, а если плохо – зло. И не важно, какими возвышенными и благородными терминами ты назовешь поступки. Если они причиняют только страдания и боль, это нельзя назвать правильным и добрым. В истории есть множество примеров, когда творилось невероятное зло, прикрытое завесой света и добра. Да только светлее и добрее оно от этого не становилось! И Толик, кстати, это осознал. Правда, слишком поздно!
– Вы сколько угодно можете нести свой философский бред, – раздраженно перебил я, – но к жизни его это не вернет! И, клянусь, ваши дружки за это ответят!
– В таком случае и впредь ожидайте ответных ударов!
Она выпрямилась, глядя мне в глаза: прямо как тогда, на лесной поляне во время их бесовского ритуала. Еще миг – и я, как в тот раз, одним ударом снова свалил бы ее на землю. Но в этот момент распахнулась дверь приемного покоя и на пороге возникла бледная заплаканная женщина, мать Рафаэля. Я разжал кулаки, отступил в сторону.
– Соболезную, – сказал я.
Она
