спохватился бритоголовый, – а шпалер где?
Вместо ответа молодой задрал на животе тельняшку, продемонстрировав черную рукоятку засунутого за джинсы пистолета.
– Очумел? – ужаснулся бритоголовый. – А ну, давай сюда! Как говорится, от греха подальше…
Криво пожав одним плечом, молодой не без труда вынул из-за пояса и небрежно бросил на скатерть тяжелый четырехствольный ПП. Чашки и блюдца жалобно звякнули. Укоризненно качая головой, бритоголовый жестом фокусника набросил на пистолет расшитое красными петухами вафельное полотенце и вместе с ним убрал оружие куда-то под стол.
Когда молодой наконец ушел, слишком сильно хлопнув застекленной дверью террасы, бритоголовый вполголоса отпустил короткое непечатное словцо, а после, немного подумав, по примеру молодого выплеснул чай за перила, налил в чашку коньяку, закурил новую сигарету и стал размышлять, рассеянным взглядом следя за полосатым парусом небольшой прогулочной яхты, что бороздила лазурную гладь Новороссийской бухты.
Тяжко скрипя рассохшимся паркетом, капитан второго ранга Машков в последний раз пересек по диагонали тесный кабинет и наконец уселся за стол. Капитан-лейтенант медицинской службы Кукушкин, еще со времен учебы в военно-медицинской академии не расстававшийся с прозвищем капитан Кук, демонстративно потер шею, затекшую от попыток удержать командира части в поле зрения, не вставая со стула. Волосы у капитана Кука были густые, рыжеватые, а в чертах смешливого круглого лица угадывалось что-то лисье. Несмотря на профессию, которая не требовала от него изнурительных физических тренировок, доктор Кукушкин пребывал в недурной спортивной форме. Впрочем, по сравнению с Машковым он смотрелся жидковато, хотя кавторанг Машка был сложен не как борец или тяжелоатлет, а скорее как волейболист. С некоторых пор Машков начал катастрофически лысеть; судя по всему, это его как-то задевало, и, чтобы не расстраиваться по пустякам, он регулярно выбривал голову до блеска. Сухое костистое лицо с крючковатым, как клюв хищной птицы, носом выглядело хмурым и озабоченным. Капитан Кук тоже не видел в происходящем поводов для веселья, но его улыбчивая физиономия была устроена таким образом, что всякому, кто видел на ней угрюмое выражение, первым делом приходила в голову мысль о притворстве.
– А ты не мог ошибиться? – спросил Машков.
– В чем именно? – надменно осведомился капитан Кук. – В констатации смерти или в установлении ее причин? По-твоему, моей квалификации хирурга недостаточно, чтобы отличить труп от живого человека? Или ты думаешь, что парень, в головном мозгу которого засел дротик от ПП, мог скончаться от сердечной недостаточности?
– Извини. – Машков налил себе воды из графина, отхлебнул и сморщился – вода оказалась теплая и отдавала хлоркой. – Просто у меня эта история до сих пор не укладывается в голове. Сам он застрелиться не мог?
– Я не эксперт, – сочувственно кивая головой, сказал Кукушкин, – но его пистолет был в
