тельской системе Ridero
Меня зовут Миша Васьков. Мне недавно исполнилось семнадцать. И всё детство я провёл за играми. Не по своей воле, а потому что мама заставляла. Она всегда говорила: хочешь чего-то добиться – играй. Пока сверстники развлекались делением столбиком, я зубрил урон. Пока они расслаблялись за синусами, я потел над скоростью реакции. А когда они только перешли к логарифмам, я уже был миллионером.
Мама во всём была права. Как только я заключил первый крупный контракт… ну, как я… Мама поболтала с какими-то типами в костюмах, затем они вручили ей увесистый кирпич из бумаги. Мама терпеливо прочитала его. Затем велела мне подписать последнюю страницу.
Один из мужчин подошёл ко мне и сказал:
– Ленин жил, жив и будет жить.
Я плохо понимал о чём речь, но маму расстраивать не хотел. Поэтому попытался показать свою лояльность, но получилось лишь невнятное «угу». Когда важные типы ушли, мама разрыдалась и сказала, что мной гордится.
Так вот, как только я заключил этот контракт, мы сразу стали жить как нормальные люди. Так говорила мама. Лично для меня ничего не изменилось – всё тот же экран телефона, те же маленькие человечки дерутся друг с другом, а я один из них. Только теперь у меня бородка, прищур и красный костюм. А стреляю я из электрической пушки красными звёздами. Если я убиваю противника, мой бородатый человечек кричит «Получай, буржуй!» и проигрывается торжественный марш. Моя кличка Ленин.
Мама рассказывала, что он был вождём какого-то красного племени в прошлом. И партия красных якобы продолжает традиции, продвигает Ленина и его друзей. Если я буду побеждать на матчах, Ленин станет популярнее. И, может, когда-нибудь даже выиграет президентский матч. Тогда на всей планете установится равенство и братство.
Сейчас от нашей партии два кандидата в президенты: Ленин и усатый Сталин. За Сталина играет Аня. Хоть мама и говорила, что Сталин ел людей, Аня мне все равно очень нравится. У нас с ней разница в возрасте, ей двадцать пять. Мама быстро увидела, что качество моей игры страдает от присутствия Ани, и наши совместные тренировки магически прекратились. Я виделся с Аней на мероприятиях, интервью и фотосессиях, но не более того.
Никто не умел играть так, как Аня. Её навык был практически, как мой, может, даже выше. И она почти всегда молчала. Я много раз пытался с ней заговорить. И постоянно представлял, что может твориться в её голове. Почему она всегда молчит? Иногда она дарила мне несколько дежурных реплик, но больше разговорить её не удавалось. И тогда я пытался общаться с ней через игру. На матчах и совместных тренировках (когда они ещё были), я намеренно концентрировался на её Сталине. Даже когда мне было менее выгодно бить первой её, я шёл к ней. Я чувствовал, что она замечает моё непрестанное внимание. И чем больше я доставал её в игре, тем более холодно она вела себя со мной не только в жизни, но и на поле. Как полная противоположность моему поведению. Так, если ей было выгодно убить меня, она словно намеренно игнорировала моего Ленина и бежала на другой конец поля.
А один раз, когда я погиб в глупой попытке догнать её, она вдруг рассмеялась. Под камерами, на глазах кучи фанатов, во время важного матча. Я чувствовал себя идиотом. Так опозориться. Так глупо проиграть. Ради чего? Чтобы привлечь её внимание? Мама тогда устроила мне знатный скандал. И пообещала, что сама пойдёт к Ане, если я не прекращу сливать матчи. Я не мог потерпеть такого позора и прекратил доставать Аню, чтобы мама не осуществила угрозу.
Я играл по шестнадцать часов в день. Мама кормила меня с ложки во время тренировок. Раз в четыре часа мне разрешалось выйти в туалет. Мама постоянно повторяла, что до президентского матча всего три месяца – расслабляться нельзя. А я играл и думал о том, что как только выиграю матч, мы поедем на море. Мама обещала.
Дни тянулись один за другим. Мне казалось, что я не сплю, а долго моргаю.
В один день я проснулся сам. Это было странно. Обычно меня всегда будили, быстро вели в ванну и я садился за телефон, пока меня кормят. Я решил, что если мама увидит, как я лёг спать дальше, она обязательно расстроится, поэтому встал, наскоро умылся и взял… телефона не было. Я обыскал комнату: ничего. Я посмотрел на расписание, которое висело на холодильнике: через час пресс-конференция. Мне нужно быть там.
Я вышел из квартиры, сел в подъехавший автобус и уснул.
Почему я так сделал? Это всё было на автомате. В дни конференций я всегда так просыпался, умывался, затем подъезжал автобус. Там обычно уже была Аня. В этот раз её не было. В этот раз я смутно заметил, что и автобус был какой-то другой. Сидения не кожаные, без откидных столиков и плакатов с красными звёздами.
Мне снилась игра. Я раздавал люлей капиталистам: расстрелял хохолок Трампа, вырубил Обаму и в очередной раз отправил Байдена в мультивселенную. Проснулся я в хорошем расположении духа. Но совсем
