егевара предлагал «помереть» различными способами, от самых стандартных до самых идиотских, только я слушал его вполуха. Взяться за руки и подохнуть от ужаса мы могли в любое время, но сначала нужно было попытаться выбраться.
Правда, на ноги я так и не смог подняться.
Лишь прислонился плечом к дымящемуся корпусу верхолёта, держась за него скользкой от крови рукой и продолжая разглядывать округу.
Земля под нами дрожала и будто тлела изнутри.
По каменистым горам вихрями поднималась пыль, горячий ветер гнал её вдоль разломов, впадин и трещин, тащил по ложбинам и собирал в мелкие смерчи.
Всё вокруг покрывали камни, спёкшийся песок и редкие корявые кустарники. Это была пустыня: бесчисленные горы и холмы клубились пылью, выдыхая из себя собственный прах.
– В любой момент из-под земли могут вылезти ниуды, – безжизненным голосом сообщил мне Мичи. – И тогда мы уже нежильцы. Ну как мы могли попасть в такое дерьмо, а? Почему именно наш верхолёт разбился? Почему именно мы?
Он всё вопрошал: «Почему мы?», а я продолжал рассматривать горы и разломы.
Даже небо здесь потеряло голубизну – оно пестрело грязными облаками и темнело над головой, провонявшее дымом и прокоптившееся за века. В носу свербило от гари, пыль не давала нормально дышать.
Но это было не самое паршивое.
Я всё сильнее ощущал, что по левому боку, под рубашкой, обильно сочится кровь, течёт по коже и собирается у ремня брюк, пропитывая одежду.
Оттянув пиджак, я уставился на рану, и от её вида во мне всё похолодело, несмотря на горячий ветер.
– Какого хрена, Мич?..
Не знаю почему я сказал именно это – у меня будто не нашлось подходящих слов.
– Извиняй, дружище, но я не стал вытаскивать из тебя этот обломок, – тут же сообщил Мичи, виновато поморщившись. – Я, конечно, не Целитель, но мне кажется, что если вытащить из тебя этот кусок металла, то ты истечёшь кровью…
– Ч-чёрт… чёрт… – Я уставился на металлический обломок от обшивки верхолёта, торчащий из моего собственного бока, будто не мог на него насмотреться.
Кажется, я даже боли не ощущал – только ужас и неверие.
– Где… Дж… Джанко… Мидори? Где все Целители?
И тут до меня дошёл смысл слов, которые произносил Мичи несколько минут назад.
– Ты сказал, что погибло трое учеников… и двое ранены. Кто погиб? Кто ранен?
Мичи кашлянул и вытер потный лоб.
– Погибли двое парней из Сатории, они сидели позади нас. Их насмерть придавило обломками. Ещё Джун. Он находился в хвосте вместе с Горо Исимой.
Я еле оторвал взгляд от своего бока и посмотрел на Мичи.
– Джун Цути?
– Да. Какой бы он ни был говнюк, всё равно жалко его. Он прикрыл Горо, а сам погиб. Зато Горо выжил, у засранца ни одной царапины. Живучий, скотина.
– А кто ранен? Ты сказал, что двое.
– Алхимик из Сатории… как его… Грич Гамзо. У него, кажется, рука сломана. Ещё что-то с ногой у любимчика учителя Ма, Ючи Хамады. Возможно, тоже перелом. А сломанные кости срастить не хватит ранга ни Джанко, ни Мидори. – Он покосился на мой бок. – Ну и ты третий раненый… самый пострадавший, похоже. Тебе, как всегда, повезло больше всех.
Мой взгляд вернулся к боку с торчащим из него стальным обломком.
Ну и зрелище, мать его.
Я никак не мог поверить, что эта штуковина торчит прямо из моего тела! Безотрывно смотрел, как через рваную рубашку сочится кровь, как она тягуче капает вниз и впитывается в чёрный песок – и еле сдерживал рвотный позыв.
– Джа-а-а-анко!!! – выкрикнул вдруг Мичи, кинулся в сторону пробоины в корпусе верхолёта и замахал руками. – Джанко, иди сюда! Эй! Тут Волк подыхает! Бросай всех, иди сюда! Джа-а-а-нко!
– Погоди! – Я вцепился в штанину Мичи. – В какой именно мы точке Котлованных Земель? Кто-нибудь осмотрел панель навигации и карты в кабине пилотов? Далеко до границы со Стокняжьем?
Мичи покачал головой, давая понять, что не знает ответа на этот вопрос, потом хотел что-то сказать, но закашлялся, согнувшись вполовину. В его воспалённых глазах показались слёзы.
– Закройте лицо платками! – выкрикнули из пробоины в салоне. – Не дышите этой дрянью!
Вниз, на горячий песок, к нам спрыгнула Джанко. От её ног поднялась пыль и окатила нас с Мичи чёрным облаком.
Рубашка девушки пестрела алыми пятнами, но, кажется, кровь была не её. Рот и нос Джанко покрывал лоскут, оторванный от подола её собственной юбки. В глазах Целительницы
