него в доме ружья и сабли, то народ вломился к нему, убил тридцать из его служителей, других переранил и все имущество разграбил. С самого пана Тарло сорвали всю одежду до последней рубахи. Той же участи подверглись супруга его, панна Гербуртова, и пан Любомирский. Впрочем, среди неистовств самоуправия чувство сострадания не во всех сердцах угасло; некоторые из поляков были спасены хозяевами занимаемых ими домов, которые дали им способ укрыться. Также отстоялись дома воеводы Сандомирского, сына его и князя Вишневецкого, обороняемые многочисленными служителями. Первым ударам подвергался воевода по случаю соседства занимаемого им Годунова дома от дворца, но самое обстоятельство сие послужило к его спасению, ибо дало возможность находящимся во дворце дворянам вовремя прискакать на его выручку. Уже народ осыпал каменьями двор и подвез пушки для разгромления прочных стен дома, но дворяне удержали чернь и потребовали, чтобы воевода выслал от себя доверенного к боярам. Мнишек колебался, опасался подвергнуть гибели высланного, но, когда дворяне предложили ему принять в аманаты одного стрелецкого голову, то он решился пересадить через забор старшего служителя своего Гоголиньского. Призванный в Думу боярскую, Гоголинький убедился, что русские сановники не разделяют свирепой ярости своих соотечественников против поляков. Татищев от имени прочих членов думы сказал ему: «Всемогущий Бог взирает на все царства и по воле Своей располагает ими; без воли же Его ничто не может быть. Сие должно сказать о настоящем происшествии. Господь не восхотел, чтобы хищник, не царской крови, овладев нашим государством, долго утешался своей добычей. Господство его кончилось. И твой пан по всей справедливости заслуживает равную участь: он покровительствовал самозванцу, привел его в наше государство, был виной всех минувших бедствий и кровопролития; наконец в спокойной земле нарушил мир и произвел мятеж. Но Бог сохранил его до настоящего часа; да восхвалит теперь благость Господню: опасность его миновала. Иди и возвести о сем господину твоему». Сии слова, изъясняющие справедливое негодование, удержанное в пределах приличия и умеренности, успокоили воеводу. Для вящего охранения его бояре приставили к дому стражу из стрельцов.
Из всех панов только один князь Вишневецкий действительно находился готовым к отпору, ибо знал, что был предметом злобы москвичей. На занимаемом ими обширном дворе господаря Волошского он держал в сборе двести копейщиков своих. Бояре также прислали для охранения его небольшой стрелецкий отряд, но оный не в состоянии был удержать подступившие многочисленные толпы, которые ворвались было на двор, но были отогнаны ружейными выстрелами поляков. Тогда москвичи подвезли пушку и с новым ожесточением бросились к двору. Вишневецкого люди защищались храбро. Сражение сделалось упорное; одних русских пало до трехсот. Со стороны поляков урон дотоле был незначителен: стреляя из-за стен, они лишились только восемнадцать человек. Но должно было предвидеть, что им
