жизни проста. Она родилась до эпохи колхозов, у её родителей было собственное хозяйство. У отца было прозвище: Ваня Барин. У него у единственного на всю деревню было пальто с каракулевым воротником. Отец умер, когда бабушке было двенадцать. Она осталась жить с мачехой, воспитывая своих младших единокровных братьев и сестёр. Мать моей бабушки умерла родами, и бабушка её не видела. Когда она говорит об этом, на глазах у неё появляется слеза.
– Не видала я своей родимой мамушки. По головушке никем не глажена.
Я много раз слышал бабушкины рассказы. Она мало что может рассказать о той жизни, что была "до". О бывших господах и их порядках и характерах, от том как и кем была основана наша деревня. Об этом скорее можно услышать от деда. Бабушка же рассказывает то, что видела и пережила сама, что касается лично неё. эти рассказы настолько дороги мне своей достоверностью, внутренней силой, что променять их ни на что невозможно. Это один из моих учебников жизни.
– Гулять-то мне было некогда, – говорит она, поправляя волосы гребенкой, – раз прогоняла я корову. А шли обратно мимо Ершовых. У них были яблоки. А у нас яблок не было. Я забралась, да с краешку и пособрала. Да и спрятала. А маленькие Коля с Сашей сказали Петровной. Она взяла меня за волосы и так вверх и вниз таскала, – она показала как. Глаза её, ища сочувствия, опять увлажнились, передавая чувство давнишней незаслуженной обиды, оскорблённого человеческого достоинства.
– В школу ходила в трёх зимах, – продолжает она, пока валенки носить можно было. Одни валенки были на всю семью, вот как пожито-то! Она делает ударение на этом факте, давая мне возможность почувствовать ситуацию в которой росла. – Вот и переведена только во второй класс. А потом всё в няньках сидела. Говно отстирывала. Детей-то много у Петровной.
Передо мной снова разворачивается драма такой родной для меня жизни. Бабушкины рассказы обрывочны, темы их переплетаются, становясь разнообразнее или беднее, но так хорошо слышно в них внутреннее единство подлинности, откровенности, простоты. Может быть ни с кем она не говорила так подробно и откровенно как со мной, потому что ни в ком не находила такого благодарного слушателя. Никакими словами нельзя передать то наслаждение, которое я всегда получал, слушая её колоритную, самобытную и талантливую речь. Нигде я не слышал речи красивее. Вряд ли мне дано её доподлинно передать.
Раньше бабушка часто рассказывала мне о своём старшем брате, Иване. Теперь, после смерти старшего и единственного сына, моего дяди, эта тема стушевалась, отошла на второй план. Но я помню её полные горячего чувства рассказы о человеке, хлебнувшем вместе с ней горе сиротства, хотя последнее слово никогда не произносилось в нашей семье.
Бывает, мы сидим с ней у печи на лавочке, бывает в комнате на диване. Раньше она любила вязать, пока глаза были хороши, руки слушались, и была шерсть своих овец. Всё рассказанное ею драгоценно для меня. Сейчас, под перестук компьютерной клавиатуры, я понимаю, что сокровища эти нисколько не менее ценны, чем всё иное прекрасное.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
