она рассказала, что не я один завалил физику. Таких абитуриентов оказалось много – почти все. Приемная комиссия решила устроить пересдачу экзамена. Я понял, что пролетел с физикой второй раз, и не стал принимать это близко к сердцу.
Работа оказалась нетрудной. Вместе с молодой девушкой мы разбивали профили для последующей радиометрической сьемки – проходили километров по десять по степи, ставили колышки на профилях и магистралях. В многочисленных березовых перелесках росла дикая, очень вкусная вишня, иногда наш профиль проходил через пасеку, и нас угощали медом. В этих степях всегда было жарко, я сильно загорел. Но к осени стало прохладно, и стали дуть сильные ветра, и пришлось из палаток перебраться в каменный дом.
Первый полевой сезон пролетел очень быстро. Я вернулся в Екатеринбург, зашел к начальнику партии. Он мне объяснил, что был бы рад оставить меня на работе, но трудовой кодекс был против. Мне еще не было даже семнадцать лет. А в эту спецэкспедицию с таким возрастом на постоянную работу не принимали. Пришлось мне уволиться, и искать, куда устроиться на работу.
Мама нашла для меня работу лаборантом в одну из лабораторий НИИ Уралмеханобра. Заодно я еще пошел на подготовительные курсы в горный институт, чтобы не забыть знания, полученные в школе. Прошла зима, весна, и наступило лето. Я снова отдал документы в горный институт и начал сдавать вступительные экзамены. Сейчас я и не помню, как они проходили. Но я все их сдал, к моему удивлению. Но на геологоразведочный факультет мне не хватило полбалла – меня подвел средний балл в аттестате. Он был всего 3,5.
Вступительная комиссия предложила мне пойти на вечерний факультет по специальности «электрификация открытых горных выработок». Я согласился, тем более учиться мне осталось совсем немного – ждала армия. Мама устроила меня на два месяца грузчиком на фабрику мороженого, и я после трудового дня ехал учиться в институт. От этого вечернего факультета в моей памяти остались какие-то отрывки. Спать хотелось страшно, и я большую часть времени спал на лекциях.
Через два месяца меня призвали. В октябре я уже был в учебке. Нас было тридцать человек, и все должны были попасть в одну часть – отдельная рота регулирования и комендантской службы. Среди нас были ребята с Урала, Сибири, Ленинграда и Вологды. И еще человек десять были хохлы.
Уже стояли морозы, и нас будил в шесть утра гимн Советского Союза. Потом была зарядка на улице, бег километра два, а лишь потом завтрак. С этой поры я не могу слушать этот гимн. Он у меня ассоциируется с зарядкой на морозе, и с ранней побудкой. Как-то раз после завтрака начальник взвода притащил двухпудовую гирю и устроил среди нас соревнование. Когда очередь дошла до меня, я толкнул ее больше всех – двадцать два раза, опередив своих сослуживцев как минимум на десять толчков. Меня тут же стали уважать, особенно хохлы, а это были очень рослые и здоровые парни. Некоторые были просто
