все еще не бросила Эвана? – не успеваю прикусить язык, и вопрос сам срывается с губ.
Ответом мне служит гробовая тишина. Родители как-то странно переглядываются между собой и выглядят при этом слегка виновато. Да что за хрень творится в этом доме? В тишине, воцарившейся на кухне становятся отчетливо слышны крики из прихожей. Я прислушиваюсь и понимаю, что кричит именно Эван, а голоса Стефани почти не слышно. Бросаю недоеденный сэндвич на стол и, не долго думая, выхожу из кухни.
– Стеф, да как ты не понимаешь?
Эван почти брызжет слюной, и я снова удивляюсь тому, как у родители могли родиться настолько разные дети. Мой младший брат импульсивный и какой-то слишком нервный. В детстве меня часто посещали мысли, что он вообще-то и не мой брат, но с возрастом становилось очевидно – мы точно родственники, так сильно похожи друг на друга внешне.
Смотрю на то, как возвышается над Стефани и раздраженно дергаю плечом. Ненавижу, когда орут на девушек.
– Привет.
Я останавливаюсь в дверях кухни и опираюсь плечом на дверной косяк. Ссора, разворачивающаяся в прихожей стихает. Эван, недовольно хмурясь, поворачивается ко мне, а Стефани, напротив, опускает голову. Она стоит в дверях и закатное солнце светит ей в спину, поэтому я не могу ее как следует рассмотреть, хотя, признаюсь, мне любопытно, насколько изменилась повзрослевшая Мелкая.
– Чего тебе? – Эван не утруждается приветствием, но мне плевать на его неприязнь. Это всегда были проблемы Эвана. Не мои.
– Вышел на крики, решил поздороваться. И заодно спросить у Мелкой, какого хрена она все еще терпит тебя.
Лицо Эвана краснеет, а Стефани вздрагивает. От меня не укрывается ее реакция на старое прозвище, и я думаю, что скорее всего двадцатилетней девушке оно вряд ли пришлось по вкусу.
– Это не твое собачье дело, Роб, – Эван цедит слова сквозь плотно сжатые зубы, а мое имя разве что не выплевывает.
Он знает – я не очень люблю, когда меня называют Робом, терплю только если это родители, но именно по этой причине мой младший братишка каждый раз называет меня именно так и никак иначе.
– Ты уверен? Просто если ты удерживаешь ее силой, я, как сознательный гражданин Америки, должен вызвать полицию и заявить на тебя за жестокое обращение.
Мой голос звенит от напряжения. Я хочу, чтобы Эван понял – я не шучу.
Лицо брата вытягивается, а Стефани прижимает ладони к щекам, но проходит всего секунда, и, встряхнув своими огненными кудряшками, она делает шаг в дом и закрывает за собой дверь на улицу. Теперь я могу ее рассмотреть – Мелкая повзрослела, и это сразу бросается в глаза. Из нескладного подростка, она выросла в симпатичную девушку с довольно выдающимися формами. Размер C, не меньше. И пусть на ее голове топорщатся все те же рыжие кудри, Стефани больше не выглядит, как… Мелкая.
– Привет, Бобби, рада тебя видеть, – произносит она, а затем ее взгляд мечется к моему брату. – Прости за шум, просто мы немного… хм… повздорили.
Пока
