ее Моисей Гинзбург – крупный теоретик и практик конструктивизма. Члены Секции разработали жилые ячейки, рассчитанные на заселение одной семьей. Проекты удалось реализовать в Москве, Свердловске и Саратове. Самым известным детищем Гинзбурга считается Дом Наркомфина в Москве. Но поиски действительно экономичного и доступного, а главное – некоммунального жилья на одну семью на рубеже 1920–1930-х годов прекратились.
В апреле 1934 года вышло правительственное постановление «Об улучшении жилищного строительства». В документе указывались прежде всего существенные недостатки практик возведения жилья. К ним относились: «…а) низкое качество и небрежное выполнение строительных и отделочных работ при постройке жилых домов – протекающие крыши, плохая штукатурка и окраска, щели в полах и т. д.; б) низкие потолки и окна, узкие лестницы, теснота таких обслуживающих помещений, как кухни, коридоры и проч.; в) отсутствие хозяйственных построек – погребов, сараев и др. подсобных помещений; г) отсутствие внешнего благоустройства – тротуаров, зеленых насаждений и проч.» Все это, как формулировалось в документе, не соответствовало «росту культурного уровня и потребностей широких масс трудящихся». Выстроить прямую связь между уровнем интеллектуальных потребностей и высотой потолка довольно сложно. Однако представители власти сочли нужным сформировать новые каноны жилья, которые бы способствовали «окультуриванию масс». В результате в городах и даже в рабочих поселках предполагалось строить «капитальные дома в 4–5 этажей и выше с водопроводом и канализацией», с толщиной стен «не менее 2 кирпичей» и высотой жилых помещений 3–3,2 метра, шириной лестничных клеток – не менее 2,8 метра. Так появился вариант массового типового жилья, но с иными параметрами, чем у конструктивистов. Они, как известно, считали возможным в доступных домах потолок расположить на уровне 2,6–2,8 метра, а межквартирные площадки сделать шириной 2,4 метра. В общем-то разница в размерах колебалась в пределах полуметра и по ширине, и по высоте. Но так был волюнтаристски завершен первый этап создания типового жилья, рассчитанного на одну семью. Об этих довольно драматических событиях с явной печалью написал уже в начале XXI века выдающийся исследователь истории советской архитектуры Селим Хан-Магомедов:
…Волюнтаристскими методами разрушили все созданное нашим авангардом и творческую направленность стилистически развернули на 180 градусов. И четверть века наша архитектура развивалась в стилистике неоклассики. Причем в художественном отношении – это была высокая неоклассика, ориентированная на освоение наследия итальянского ренессанса и русского классицизма и ампира. К середине XX века неоклассика рассматривалась советскими архитекторами как характерное именно для нашей страны творческое течение. Не ощущалось тогда внутренних кризисных тенденций в процессах формообразования.
Мы называем сейчас эту неоклассику сталинским ампиром, но в вопросах
