будто лебедушка по водной глади плывет. Забрал Дух девицу к себе, выдал за одного из своих сыновей. Что дальше с ней сталось, только богам да духам известно. Только вот после этого в синеярских лесах следующие двадцать лет водилась и малина, и брусника и черника. Вот такие ягоды были здоровые! Лакомились так, что за ушами трещало, да животы потом болели от обжорства.
Рада вся обратилась в слух, затаив дыхание. История Чарны одновременно пугала и привлекала, как обычно пугает и привлекает первая весенняя гроза.
Саяна же внимательно изучала стол, рассматривая каждую зазубрину шероховатой поверхности, вслушиваясь, как заунывно за окном плачет ветер и призывно бьет по стеклу ливень. А няня все продолжала скрипуче шелестеть, почти сливаясь голосом с дождем за окном.
– Княжна-то наша тогда совсем мала была. Посему договорились: как только девочке исполнится двадцать зим, князь должен будет облачить ее в простую рубаху без пояса, распустить волосы, надеть на голову венец из лунного камня и отправить на капище. Там-то Дождь ее и заберет к себе навсегда.
– Прямо навсегда… – выдохнула Рада, закрывая рот рукой.
– Нет Рада, на время – невесело хохотнула Саяна. Она как обычно начинала злиться, когда кто-то говорил ерунду. – Погостит у духа княжна, поразвлекается, а потом, как надоест, пожитки соберет и домой из мира духов в наш. Что за глупые вопросы! Конечно, навсегда! Завтра после свадьбы Рогнеда уйдет одна на капище, и больше мы ее не увидим.
Дождь, как бы подтверждая сказанное, с силой ударил по крыше. Все трое вздрогнули от неожиданности, а няня тут же схватилась за ладанку на шее. Испуганно зашептала отворот от духов, сжав морщинистые кулаки чуть ли не до синевы.
– Вот, Рада, погляди, что делается за окном. Не гоже в дождь говорить о таком. Слушают духи, каждое слово наше ловят. Не понраву им придется что – беды не оберешься.
– Не думаю, что духам интересна болтовня старой няни да двух девок. – снова усмехнулась Саяна – А то что княжна навсегда в мир духов отправится, такова цена за процветание Синего Яра. Не пойдет – помрем мы тут все от зноя и мора. И до зимы не дотянем. – она чуть сжала на коленях льняную ткань рубахи и встала из-за стола. – Ладно, хватит болтать. Дело это давно сговоренное, и мы должны принимать свадьбу княжны, как великую честь и благость. – она поморщилась, потому что сказанное прозвучало натянуто, точно тетива лука, с которого вот-вот сорвется стрела. Девушка кивнула на свою испорченную вышивку. – Уповаю на твои золотые руки, няня. Мне не справиться без тебя.
Тонкие губы Чарны дрогнули в улыбке, и на впалых щеках проступил румянец. Любила старая сладкие слова так же сильно, как и медовые пряники. Она потянулась к пяльцам и продолжила работу. Рада вернулась на свою лавку и уже без особого интереса продолжила колупать краску, периодически задумчиво поглядывая, как водяные разводы на стекле стекаются в узоры.
– А можно взять и княжну просто
