начал осторожно растирать гель по ним, моля всех богов, чтобы те дали мне возможность не кончить раньше времени. Первый едва слышный стон Марины я скорее почувствовал, чем услышал. Второй мне хотелось собрать губами с ее уст.
Смыв пену с пальцев, я отбросил душ на пол и, вжав девчонку собой в стену, навис сверху. Пальцами так и продолжал растирать влажную плоть, то скользя вниз, туда, где мне так хотелось сейчас оказаться, то возвращаясь к набухшему клитору.
– Марина… – выдохнул в губы девчонки, в которые секундой позже впился с такой жадностью, что мы оба в ней утонули.
Я целовал ее, впивался в сладкий рот, нимало не заботясь о том, отвечает ли она мне. Со временем движения моих пальцев стали резкими, рваными, отрывистыми… приходилось каждый раз отрезвлять себя, останавливать, чтобы не ворваться внутрь.
Наконец, Марина вцепилась в мои плечи и принялась сама подмахивать, потираясь о руку. А вскоре кончила, разорвав поцелуй и откинув голову назад. Закрыла глаза, застонала… запульсировала рядом с моими пальцами.
Я дождался, пока последние судороги оргазма утихнут, после чего нехотя убрал руку. Был уверен – Марина могла бы повторять и повторять… снова и снова.
– Выполнять то, что я скажу, не так уж и плохо. Правда, девочка? – сказал я с усмешкой, отступая на шаг. – Подумай об этом.
Выйдя из душа и подхватив по дороге полотенце, я вновь обмотал его вокруг бедер и отправился к себе. Последнее, чего мне хотелось сейчас – уйти. Но я был уверен, что именно так будет правильно.
Я сидела на кровати, облаченная в одно лишь полотенце, и ничего не могла поделать с тем, что из меня, как вода из прорвавшейся трубы, текли слезы.
Позор, который испытала в дорогущем бутике, до сих пор не выходил из головы и я знала, что никогда не сумею об этом забыть. Но то, что было после… то, что было там, в душевой кабинке, и вовсе выжигало душу адским пламенем. Самое чудовищное унижение из всех возможных.
«Ты будешь делать то, что я скажу».
Одними этими словами Исаев дал понять, что я для него – бесправная вещь. Впрочем, наивно было бы думать иначе. Он мог по щелчку пальцев получить все, что хотел. Без оглядки на цену купить все, что угодно… И я была всего лишь очередным приобретением в этом списке. И прекрасно это понимала и все же…
И все же совершенно не была готова ко всему этому. Хотя жизнь меня не баловала – отец сначала спивался, затем – ушел из семьи, а вскоре – умер… Его пьяные выходки, ссоры родителей, побои, которым подвергалась мама… Все это было далеко от идеальной жизни и совсем не способствовало ношению розовых очков. И тем не менее… мама умудрилась вырастить меня тепличным растением, достаточно далеким от грязи. Грязи, подобной той, что творил со мной Исаев.
Я не испытывала ничего подобного никогда. Даже сама не прикасалась к себе в таких местах, в каких властвовал сегодня он. И то, что от его касаний испытывала отвратительное, неправильное удовольствие, заставляло меня теперь сгорать от стыда и отвращения к самой себе.
Мне
