кризис! В такое время и делается капитал. А добра всем хватит, если порядок навести.
– Папа, кризис не от излишков добра, – заметил Богдан.
– Потому и говорю про порядок.
– И каким вы его видите? – спросил Сергей.
– Железным!
– Как у Гитлера был, или как у Сталина?
– Ну… Зачем такой-то?
– А какой?
Андрей Васильевич задумался на момент: а надо ли отвечать мальчишке? Что он понимает, умник желторотый. И не говорить уже не мог, так как привлёк к себе общее внимание.
– Скажу сейчас. Элитный! Знаешь, что это?.
– Олигархи всех стран, объединяйтесь! – произнёс Сергей в образовавшейся тишине. На него взглянули все: старшие – с осуждением, молодёжь – с восхищением. И, воодушевлённый этим, он бросил как вызов на дуэль. – Сообща построим корпоративный капитализм благоденствия народов. Верхам – бублики, низам – дырки от них.
– Во-от! Чтобы не было «дырок», и нужна крепкая власть.
– В целом вы имеете её, – заметил Виктор Иванович. – Суть в частностях… Ранний капитализм базировался на производстве продукции для потребительских нужд населения, а нынешний, как более «прибыльный», развился на финансовых спекуляциях. Когда не надо думать о сырье, о затратах на производство… Прибыль получали манипулируя деньгами, делая деньги из денег. Финансовые спекулянты перехватили у вас власть и похоронили капитализм! Что и подтвердил мировой кризис.
Савранов, и Рябчинов понимающе переглянулись. Такой поворот мысли восхитил и Богдана, бросившегося в спор:
– Значит, есть ресурс развития капитализма! Если заняться вновь производством.
– Хорошая тема, Богдан. Для продолжения нашей дискуссии, – поднялся из-за стола Виктор Иванович. – Большое спасибо за обед. Всё было очень вкусно. И интересно. Но нам, как видите, уже не терпится продолжать нашу дискуссию.
Дружно поднималась и молодёжь. Благодарили, откланивались. Старшие – благосклонно кивали.
Закрылась дверь. Улыбки родителей трансформировались в вопрошающие гримасы недоумения и обид.
– Ну и ну!?.
– А моя-то, моя?
– Да и я не узнаю… И где только нахватались?
– Но в целом-то… Понимают. Их ждут «Великие дела», – кольнул Рябчинова Андрей Васильевич.
3. Проклятье жизни
Василиса первой вошла в конференц-зал. Села в кресло и пригорюнилась от пришедшей мысли, что это и всё, что она умеет – шустрить. И ничего-то не знает, не понимает, как входящие в зал ровесники брата. Громко смеются, рассаживаясь. О чём-то спорят. И зачем ей слушать про какой-то кризис? Думать о спасении? Кого? Чего?
Виктор Иванович тоже размышлял, глядя на молодёжь. После обеда и неформального общения отношения сторон приобрели явно примиряющий оттенок.
