просто одним из жителей поселения, взявших на себя труд охранять угрожающе обветшавшие здания.
– Этим трещинам уж скоро месяц, – отрезала Шарлотта и в нетерпении махнула рукой Фергюссону: – Идем.
Проворно взбежав на крыльцо, она потянулась к ручке огромной парадной двери из стекла в хромированной стальной раме.
Сорвавшаяся с петель дверь разлетелась вдребезги. Смертоносные осколки стекла брызнули во все стороны. Шарлотта с визгом отпрянула прочь, однако бетон просел, рассыпался у нее под ногами. Оглушительный треск – и крыльцо превратилось в огромную кучу белого порошка, бесформенный курган, немедля окутавшийся облаком мельчайшей пыли.
Фергюссон и рабочий бросились на помощь увязшей девушке. Унтермайер, со всех ног метнувшись в клубящуюся пыль следом за ними, по локоть запустил руки в сыпучую груду, нащупал стальной ящик и оттащил его на тротуар.
Фергюссон с рабочим, увязая в пыли, выволокли на тротуар и Шарлотту. Девушка пыталась что-то сказать, однако щека ее дергалась так, что губы не слушались.
– Мои вещи! – только и сумела выговорить она.
Фергюссон неуклюже, дрожащей рукой отряхнул ее от пыли.
– Куда ранило? Что с тобой?
– Все в порядке, цела я, цела!
Шарлотта стерла с лица струйку крови и белый пыльный налет. На щеке ее алела царапина, светлые волосы слиплись, пропылились насквозь, розовый вязаный свитер превратился в лохмотья, да и остальная одежда больше никуда не годилась.
– Ящик! Ящик нашли?
– С ящиком все в порядке, – бесстрастно заверил ее Джон Доуз, ни на дюйм не отошедший от автомобиля.
Дрожащая от страха и безысходности, Шарлотта вцепилась в Фергюссона что было сил, прижалась к нему всем телом.
– Смотри, – прошептала она, подняв кверху ладони, перепачканные в белой пыли. – На руки погляди! Видишь? Уже чернеет…
Действительно, белая пыль, густо запорошившая ее ладони и плечи, темнела, меняла цвет на глазах, вначале становясь серой, а затем черной, как сажа. Изорванная одежда девушки съежилась, выцвела, осыпалась к ногам, как растрескавшаяся скорлупа.
– Давай в машину, – велел Фергюссон. – Там одеяло есть… из нашего поселения.
При помощи Унтермайера он укутал дрожащую девушку плотным шерстяным одеялом, и Шарлотта съежилась, сжалась в комок на пассажирском сиденье. Глаза ее потемнели от ужаса, с рассеченной щеки на полосатое желто-синее одеяло капала алая кровь. Фергюссон осторожно вложил в трясущиеся губы девушки прикуренную сигарету.
– Спасибо, – всхлипнув, выдохнула она. Вынутая изо рта сигарета задрожала между ее пальцами. – Аллен, что делать? Что нам теперь делать, черт побери?
Фергюссон нежно стряхнул темнеющую пыль с ее светлых волос.
– Поедем покажем ему оригиналы, что я привез, может, он и оправится. Они всегда оживляются при виде новых вещей для копирования – глядишь, и этот взбодрится.
– Да
