или три дома жилых, и огороды посажены. Поляна, окаймленная деревьями. Дом с верандой с чем-то висевшим и высыхавшим желтовато-коричневым, рядом с ним на другой стороне дороги большие белые сиреневые деревья и прелестный запах сирени, дальше на большом суке дерева, тоже сиреневого, качается серая доска на брезентовом ремне. Дорога с камнями и шишками, мелькнувший за деревьями Ferris. Повернули между домами и огородами, длинная улица, по которой подымались, с перемежающимся бетоном и асфальтом. Табличка. Улица Ермолова.
Спустились примерно до половины улицы, справа довольно круто опускающаяся к ней другая. Им сюда. По опускающейся улице спускался высокий молодой человек, с любопытством поглядывавший по сторонам, с рюкзаком за плечами. «Не может быть».
– Я, кажется, встретил знакомого, – пошел к нему. Молодой человек, не замечая его, поворачивал направо. – Как ты здесь?
Молодой человек очень вздрогнул, и, кажется, пришел на секунду в замешательство; потом, отвернувшись, пошел дальше. Он догнал его, взял за руку.
– Эдди, ты с ума сошел? Да ты не узнал? – Молодой человек вырвал руку.
– Вы обознались.
Рассмеялся:
– Ты, правда, меня не узнаешь? Да неужели я так изменился?
С некоторым раздражением:
– Меня зовут не Эдди. Повторяю, вы ошиблись.
– Я не ошибся, мой милый.
Молодой человек повернулся.
– Да ты рехнулся в своей благословенной стране? Постой, – догнал его.
– Да что вам нужно? – с раздражением. – Если не отстанете, я позову милицию.
– Что за вздор, – они начали подниматься по улице, по которой спустился молодой человек. – Я встретил знакомого, но он, представьте, не пожелал узнать меня.
– Да вы не ошиблись? Может быть, он очень похож.
– Нет, это он.
– А кто это?
– Эдди Совин, тоже литератор. Мы вместе учились, ушел после первого курса. Мы были когда-то довольно дружны. Года три назад принял ислам, путешествуя по Ирану, – рассмеялся, – впрочем, принял как бы и случайно: он мне рассказывал об этом. Но проявлял интерес, и даже очень, и до этого. Через год поступил в одно медресе, там же, это медресе, кажется, известно в мусульманском мире. Приезжает в Россию раза три-четыре в год, почти всегда со своей девушкой, на которой он перед поступлением женился по ихнему закону. Заметьте, отец девушки духовное лицо, священник. Семья многочисленная, пять сестер и трое братьев, и все, – это он мне рассказывал, – не веруют в Бога. Впрочем, сейчас она, может быть, уверовала в бога магометанского.
– Он теперь не пишет?
– Пишет; но сейчас он пишет с направлением, и ставит над тем, что пишет: «во имя Бога милостивого, милосердного».
Она рассмеялась; смеясь:
– Вспомнила, я читала что-то его, года три назад,
