style="font-size:15px;"> – У вас топят?
– Топят.
– А в пятнадцатом доме уже отключили.
Односложные ответы Акимова не мешали Татьяне Александровне делиться мыслями и новостями. Подмены она пока не замечала.
– Вы знаете, Вера Павловна, в угловом сегодня замечательные окорока продавали. Совсем нежирные. Очень вам рекомендую. Как, кстати, ваш желудок? Заработал?
– Заработал.
– Ну и слава Богу. А у меня проблемы противоположные. Вы понимаете? Не держится ничего. Я уж и молочное почти исключила и фруктов поменьше ем, а всё равно – слабит, и всё тут. Как вы считаете, стоит попробовать «Димеколин»?
– Не могу вам сказать. Не знаю.
– А у вас что, случилось что-то?
– Почему вы так решили?
– Как то вы очень … Со Стасиком что-нибудь опять?
– С кем?
Голос стал громче:
– Со Стасиком.
– С ним всё в порядке, надеюсь.
– Нет, я чувствую, вы чем-то очень расстроены, Вера Павловна. Из вас слова не вытянешь. А может, вы на меня обиделись?
– За что?
– Ну, когда я свои конфеты Харитоновой предложила. Так ведь ей ничего вообще не дали. И у неё внук очень сильно пьёт. Молодой еще парень.
С той стороны к Татьяне Александровне примешалась посторонняя бессвязная речь. Она ненадолго отвлеклась, а потом стала извиняться:
– Уж вы меня простите, Вера Павловна, не могу больше разговаривать. Позвоню вам завтра. Или увидимся в садике. Не грустите, дорогая, все наладится. Всего хорошего…
Когда Акимов вешал трубку, он взглянул на себя в зеркало. Лицо старухи обрамлялось торчащими в стороны лучами вздыбленных волос, ротик холодно сжат, глаза, увеличенные очками, зло поблескивали.
Ведьму звали Верой Павловной.
Акимов взял висевшую под зеркалом сумку. В ней ничего особенного не оказалось. Ключи, кошелек с четырьмястами тридцатью рублями, носовой платок, полиэтиленовый пакет, пустая упаковка «Валидола» и в застегнутом на булавку кармане паспорт с пенсионным удостоверением.
На паспортной фотографии черно-белая Вера Павловна была не так страшна. Своим крючковатым носом и неподвижным лицом-маской она чем-то напоминала Лени Рифеншталь или отлетавшего своё орла. И фамилия у неё оказалась птичья – Снегирёва. Родилась она семьдесят шесть лет назад в Череповце. А теперь числилась зарегистрированной на Интернатской улице в доме номер девять и двадцать четвёртой его квартире, в … (Акимов пригляделся к мелким буквам штампа, и холодок шевельнулся в его женской груди) гор. Волосово Волосовского района.
Начиная волноваться, Акимов открыл входную дверь, вышел на лестничную площадку и увидел на двери крупные золотые цифры «24».
Акимов вернулся в квартиру, прошел в комнату и выглянул в окно. Газон, скамейка с курящим на ней человеком, рукастые деревца, разбитое русло
