напомнить, ты предала, выбрав этого недоумка Виталика. А теперь, ты беспомощна, как младенец, и о заботе со стороны дочери в старости, можно даже не мечтать.
Да, надо было признать, что человек- существо эгоистичное. Все его мысли, все его стремления и цели направлены на удовлетворение своих личных потребностей. Даже детей люди рожают не для жизни, не для счастья, а для собственных нужд. Кому-то нужна живая кукла, которую можно наряжать в красивые шмотки, кому-то с помощью ребёнка, реализовать несбывшиеся мечты. Мол, я не стала художницей, пусть моя дочь станет, кто-то рожает на память, как сувенир, мол, хочу кусочек от любимого мужчины, и чтобы был только моим, кому-то необходима власть хотя бы над одним человеком. А вот моя маменька, скорее всего, готовилась к старости, выращивая для себя сиделку. Но вот, незадача, то замуж сиделка решила выскочить, то тут как назло, в аварию попала. Эх! Как же обидно делать подобные открытия! Ведь хочется верить, что тебя любят просто так. Но просто так никто никого не любит, и это нужно признать. Любят за то, что ты удобен. И чем больше удобен, тем сильнее любят. Тяжело любить инвалида, не приносящего никакой пользы. Хотя, моя пенсия, наверное, для маменьки и Геннадички всё же сгодиться, в качестве утешительного приза.
Побывали мы и в Москве, в той самой клинике, с мягкими диванами, ковровыми дорожками, прозрачным лифтом, белоснежными стенами и льющейся с потолка музыкой. И там, проверив меня на всевозможных аппаратах вынесли тот же вердикт, что и Захар Андреевич: «Зрение не восстановится». Мне посоветовали вступить в общество слепых, таскать с собою, недавно полученную розовую справку, спокойно жить на пособия по инвалидности и учиться вести быт на ощупь.
А потом, была тягостная поездка обратно, стук колёс, запахи растворимого супа, кофе, шелест газет и журналов, духота плацкартного вагона, настойчивые уговоры матери переехать к ним.
– Виталик вернётся, – отвечала я, больше убеждая саму себя, чем мать. – Просто у него возникли проблемы.
– Проблемы, – ехидно цедила сквозь зубы мама, наверняка поджимая обветренные, не накрашенные губы в куриную гузку. – Он сам – ходячая проблема. Не нужна ты ему, Розка. И раньше была не нужна, а теперь тем более.
– А кому нужна? – вскрикнула я, тут же отметив, как в вагоне воцарилась тишина. Любопытные пассажиры навострили уши в ожидании животрепещущей истории. – Кому? Только вам?
– Только мне и папе, – отрезала мать без обиняков. – Вспомни, когда в последний раз ты с ним говорила? В апреле, а сейчас ноябрь. Где он? Обхаживает очередную дурочку? Надирается в кабаках? Ставит на кон последние штаны?
Камни её слов били по голове, груди и спине, выбивая остатки надежды, остатки веры в любовь Виталия ко мне. Но ведь он не может бросить меня! Не может перечеркнуть всё, что было с нами хорошего! Случайное знакомство в трамвае, прогулки по парку, поцелуи на заднем ряду кинотеатра, свадьба, первый год нашей безоблачной, до краёв наполненной счастьем и головокружительной нежностью, жизни. Его крупный выигрыш, на который мы
