в интересах страны (и себя лично) стали архаизмом: любой проныра, использующий шпионское финансирование и фальшивые социальные технологии (часто и документы) оказывался выше них у кормила власти в один миг в результате «выборов». Да ещё, эта без году неделя сволочь брала под контроль работу карьеристов. Теперь уже недовольство верховной властью становилось всеобщим. Особенно доставало то, что новоиспечённые сепаратисты и мелкие националисты открыто вели антигосударственную деятельность, – и им за это ничего не было, – а попробуй-ка чиновник используй хотя бы долю риторики депутатов.
В том же 1848 году появился и парламент Пруссии.
В германских землях революции тоже начались по команде, с немецкой чёткостью, в марте. Чтобы Франция не вмешалась и не подавила немецких анархистов, её саму подпилили в конце февраля (в этом месте был прокол, выдающий интервентов с головой: французы дождались бы лета). Кстати, часто не понимается природа той французской революции, ведь по существу во Франции не изменилось ничего. А нужна она была только для невмешательства.
Для удобства начали с системного южного кластера: Баден, Бавария, Вюртемберг… далее везде. Правительства падали как мухи, места вековых консерваторов заполоняли клоны «с иголочки» либералов, люди толпами переобувались на ходу, от зубов отлетали готовые передовицы. Всё было как всегда, – с баррикадами, перестрелками, поножовщиной, невинными и сакральными жертвами. Однако, несмотря на обескураживающее начало, немецким лидерам удалось сгруппироваться, перехватить вожжи и направить революцию в более-менее приемлемое для всех сословий русло общегерманского национализма – и шпионы остались с носом. В немецких землях агенты-социалисты натолкнулись на встречное общенациональное движение за объединение германских земель и на какое-то время уступили. Для большинства Германия оказалась прежде всех прав сословий и личных благосостояний.
Гигантскую роль сыграли простые и проверенные замедлители в виде процедурных процессов. Агентам взвинтили общественный статус, но согнали в гетто бесконечных совещаний, где под иконами германского национализма начали с заграничными террористами «советоваться». После третьей-четвёртой итерации (Гейдельбергское собрание, Предпарламент, Франкфуртское Национальное Собрание, Бундестаг…) всё более и более разбавляемые санитарами, вредные идиоты запутались в собственных ногах и быстро сошли на нет. Когда пришло время, в 1871 году в новой единой стране был созван Рейхстаг, а верхней палатой сделали Союзный совет Германии. Когда пришло другое время, ровно через сто лет, Германия приняла-таки некоторые положения конституции, разработанной Национальным Собранием. Чем закончилось в 1849? Городовые постепенно взяли верх, а прусский король Фридрих Вильгельм IV плюнул в кривые рожи заморских провокаторов и отказался от мантии кайзера, преподнесённой ему Нацсобранием
